Александр Домовец - Московская дева

И тут невесть откуда взялся пиджак. Влетел в раскрытое по случаю летней жары окно и приветливо помахал рукавом. При этом сигнализация не завыла и охрана не проснулась. «Э-э, ты откуда?» – еле выговорил Опохмелидзе. «От Версаче», – сообщил пиджак. Сев рядом с обалдевшим Автандилом и оправив лацканы, он завёл беседу на интимные темы. Конечно, в полночь такие беседы непривычны, однако Перепетуев – город хоть и маленький, но сложный. Тут много чего происходит.

Итак, Изольда… «Трудный случай», – авторитетно говорил пиджак. – Сама не придёт, и не жди. Но если сумеешь заманить к себе… встанешь на колени… пообещаешь весь мир в подарок… Словом, шанс есть. Всё решим. Но – не бесплатно.

Автандил не торговался. Пустить заведение в распыл? Да запросто. Заведений у него много, а Изольды ни одной. Это неправильно.

Вместе с пиджаком они составили сценарий. Смысл заключался в том, чтобы предстать жертвой паранормальной ситуации и обратиться к Изольде как должностному лицу. Под этим соусом, наконец, завлечь в свой дом. Потом – колени, цветы, мир в придачу, билет в Ниццу, и вообще… «Изольда будет наша», – веско сказал пиджак, вылетая в окно с первым криком петухов.

План был реализован до запятой. Пиджак исправно порхал в казино, делал беспроигрышные ставки и распугивал клиентуру. Опохмелидзе притворялся, что его это страшит.

И когда по всему городу поползли тёмные слухи, что в казино Автандила творится неладное, пиджак сказал: пора. Вперёд, напарник! Иди к Изольде, официально требуй оккультно-силовой защиты, и как только Малюткина переступит порог заведения, штурмуй эту неприступную крепость. Автандил был, словно в тумане. Он устремился на штурм…

А дальше пошло не сценарию. Во-первых, вместо понимания получил от любимой женщины по морде. Во-вторых, его чуть не убил ещё с утра совершенно дружелюбный пиджак. Почему? Что он, Опохмелидзе, не так сделал? И откуда в старом добром Перепетуеве взялся нечистый? Хотя кто бы ещё сумел сотворить эдакое… Матерого Автандила обвели вокруг пальца, как пацана. Заведение разорено, деловая репутация подорвана, а главное – Изабелла по-прежнему неприступна. Так зачем всё это?

Конец монолога отмечался скупыми мужскими рыданиями и биением лысой головы об игорный стол.

Ванька слушала тираду Автандила, по-бабьи пригорюнившись, подперев головку правой лапкой. Левой она вытирала непрошенную слезу. Да и у Изольды глаза предательски блестели ореховой влагой. Женщина – она и в Африке женщина, расслабилась. Всё-таки что-то у них с Опохмелидзе было… Но у меня-то с ним ничего не было! Поэтому я намеревался продолжать расследование. История далеко не закончилась, и воздух разорённого заведения пропах невыветренной серой. В общем, я взял игру на себя.

– Изольда Скуратовна, надо бы поговорить, – сказал я, косясь на полуобморочного Автандила, иссиня-бледного Сашу и задумчивую Ваньку. – Давайте выйдем.

Начальница словно очнулась:

– Поговорить? О чем? Ах, об этом… Ну, давайте выйдем.

– Не уходи! – рыдающе вскрикнул Автандил, поднимая ушибленную голову от зелёного сукна.

– Молчи уж, – негромко сказала Малюткина. – Ты уже дел наделал. Можно сказать, душу продал…

– Да если бы продал! За так отдал…

Оставив Опохмелидзе мучиться за дверью, мы удалились на лестницу. Изольда села на ступеньку, достала из декольте пачку тонкого синего «Винстона» и зажигалку.

– Собственно, говорить не о чем, Костя, – сказала она, глубоко затягиваясь и пуская дым из точёных ноздрей. Лицо у неё было усталое, мраморно-белое и такое красивое, что невольно защемило сердце. До чего же щедро обошлась с ней пять веков назад непрошенная молния! Но сейчас не об этом…

– Вы серьёзно? – изумился я. – А то, что произошло? А разобраться с Автандилом?.

Изольда махнула изящной рукой.

– Автандил здесь ни при чём, – сухо произнесла она, гася окурок. – Дело во мне. И вообще – на ближайшие сто лет можете выкинуть эту историю из головы.

Впервые она схлестнулась с дьяволом в 1613 году.

В ту пору готовилась коронация Михаила Романова. Русь изнемогала от польской интервенции, смуты, семибоярщины, – и законный царь нужен был, как воздух. А вот польским шляхтичам он стал бы поперёк горла. Российское безвластие оставляло надежду на захват тучных земель и богатых городов. Новая власть эти надежды перечёркивала.

Уже не узнать, кто из польских панов – Потоцкий, Вишневецкий или Заболоцкий – дал команду отцам-иезуитам творить черные мессы и вызывать лукавого. Да это и неважно. Важно, что мессы были сотворены, и сговор с нечистым состоялся. Шляхтичи получили его гарантии (кроваво-красную подпись, печать копытом и коренной зуб), что Михаил Романов на престол не взойдёт.