Алексей Зозуля - Влияние снов

На Марсе из-за притяжения мне часто хотелось в туалет, помочится. Забегаю вот сегодня, а там целый курс тренируется, кто дольше сдрочит. На расстояние.

– Давай, Алекс, присоединяйся, ты что, никогда своего члена в руках не вертел? – подталкивали меня к всеобщему развлечению полузнакомые парни, которые просто примелькались за два месяца.

– Хочешь, я тебе свой зад покажу, – подошла ко мне блондинка Миригла, поглаживая себя по бюсту.

– А ты ему покажи, он не только сдрочит, но и всадит тебе таким дышлом… что тебе и не снилось, – вмешался в разговор мой сосед по парте. Позже я его опишу.

– А ты что, пробовал его? – продолжала шутить она.

– Ну, нет, он не в моем вкусе, мы просто писаем в один писсуар, и его член в два, нет, в три раза больше, чем мой, и это в лежащем положении.

–Неужели, – засветилась она как лампочка от счастья, и ухватила рукой мои яйца, – если ядра твои так огромны, то я представляю, какой у тебя член....

Я не хотел показаться всем занудой и дебилом, поэтому позволил некоторые безобидные ответные удары.

– Пожалуй, тебе покажу, – сказал я и начал возиться с ширинкой, молния, как назло, заела, и я тщетно пытался ее открыть.

Это случилось в две секунды, в туалет вошла ректор, самая высшая власть в институте, а я как раз открыл свою ширинку и, достав член, громко сказал:

– На. смотри! – к моему огромному изумлению все студенты в мгновение ока попрятались в кабинки, как будто их и не было, а ректорша стояла перед моим обнаженным членом. Он уперся ей прямо в грудь.

Я был так возбужден сексуальными играми, что у меня получилось само произвольное семяизвержения, а, может, это случилось от неожиданного появления такого высокого начальства. Она была довольно молода, да еще с таким глубоким декольте, которое почти не закрывало грудь. А через разрез на юбке была видна прелестная белая ножка.

Я стоял и моргал глазами, как простой школьник, наделавший в штаны от боязни высоты. Но сейчас я провинился совсем по другому поводу. Грудь ректорши была забрызгана моей спермой.

– Мда, – только и произнесла она, немного облизавшись языком,– зайди после лекций ко мне в кабинет.

Затем она достала платок и начала вытираться, а сама не сводила глаз из моего члена.

– Боже, какой огромный, – говорила она, – просто невероятно.

Я в растерянности поспешно спрятал свой инструмент, и попытался оправдаться:

–Я это, хотел пописать.

–Ничего, я не против, пописаешь и сразу ко мне в кабинет, – уходя, она добавила, – немедленно, ты слышал. Ох, какой большой, сколько живу, такого не видела, и даже не подумала бы, что такое бывает.

Словно мыши из нор, изо всех щелей повыскакивали ребята с девчонками. Начался всеобщий смех, в перемешку с обсуждениями.

– Алекс, ну ты и попал, теперь она тебя оседлает, как пить дать. Говорят, кто у нее был в любовниках, тот пользовался особенными привилегиями не ходить на лекции, – похлопав меня по плечу, говорил Сейти с моей группы. Рыжий такой, худой паренек, с очками в золотой оправе. Ходили слухи, что его папаша большой мафиози, а кто-то утверждал, что у его родаков есть концы в правительстве.

–Я хочу тебя, – сказал кто-то из девчонок, и сразу же еще несколько девиц подхватили эту шутку и стали упрашивать меня о сексуальной близости.

– Сейти, – позвал я, – что мне делать?

– А что хочешь, но к ректорше, наверное, иди, а то она злопамятна, и тебя все время будут ставить в дворовые.

– Хорошо, – согласился я, узнав, что участь дворника грозит моей персоне, как-то не хотелось подметать вокруг огромного здания института.

– Ей ты, куда? А нас будешь обслуживать? Да на такой член можно сразу вдвоем садиться – шутила Мажурис.

Стейтс повернулся и наградил ее подколкой.

– Это при условии, если его член пройдет через письку и задницу насквозь, чтобы другая девка смогла воспользоваться началом его члена.

– Да иди ты, идиот, – отмахнулась она.

Беззаботные ребята и девушки продолжали свои игры, совсем забыв обо мне. И я не зная, как дальше себя вести, поплелся в кабинет ректора.

Эта дама имела большой вес и авторитет в институте, так что нужно было ее слушаться.

Не знаю, может, у кого из молодежи и возникает брезгливость к старшему поколению, но я то прожил триста лет, хотя и выгляжу как двадцатипятилетний марсианин. Но все же во мне никогда не возникало никакого барьера между стариками и молодежью. Это от того, что наши люди живут восемьсот лет и все время выглядят молодыми.