Алина Болото - Влепить пулю в медный лоб?

Мы выгрузились. Додик обвесился снаряжением, а я подкрасила губы и прорепетировала улыбку.

– Хозяина нет дома! – сообщил Додик, без труда открывая замок на массивной калитке. – Наладчиков вызывала вчера вечером домашняя система. Здесь наш Р-16-й, и потому мы имеем право допуска в отсутствие хозяина.

– Не мог раньше сказать? Я бы помаду поэкономила!

– А тебе по форме положено являться на вызов в макияже! – Додик уже тянул сумки со снаряжением в сторону входной двери. От калитки до самого дома было метров пятнадцать, и все эти пятнадцать метров над нашими головами маячил ярко-зеленый пластиковый навес. Что за радость жить в коттедже, если даже во дворе вместо неба над головой пластик? Хорошо еще, хоть над елками купола не поставили, и возле стволов какой-никакой газончик разбит. А то вообще, как у нас на фирме, где одна сплошная синтетика! Шеф считает, что мы должны пропагандировать передовые технологии. Это ему за пропаганду платят, а мы должны любоваться этой фигней в рамках служебных обязанностей!

Входную дверь Додик открыл столь же просто и быстро. Хоть наша фирма и не специализируется на замках, но всю начинку смежникам поставляем тоже мы.

Едва мы вошли, в залитом солнечным светом холле вспыхнуло искусственное освещение, видимо, барахлила не только базовая техника, но и осветительные линии. Ни один нормальный человек не захочет жечь свет среди белого дня, потому что слишком дорого.

Но вызывали нас не для банального ремонта. Где-то здесь находится Р-16: на кухне или в кладовой. Вообще-то Р-16-го положено содержать в специализированном помещении, чтоб температура и влажность были выдержаны в соответствии с инструкцией.

– Э…– я не успела задать вопрос, потому что увидела, как мой спутник опустил сумки на пол и зашагал в сторону открытой двери. Но не кухонной (кухня обычно находится в левом крыле дома), а гостиной. И опять, не успел он еще дойти до двери, как в комнате вспыхнул свет.

Додик остановился на пороге. Я подошла следом и увидела Р-16-го, вернее, то, что от него осталось. На середине комнаты в полу зияла нехилая дыра, в которую ножками свешивался диван. Из четырех кресел три были перевернуты, от одного остался только подлокотник. Голова Р-16-го лежала на остатках разбитого аквариума между дохлыми рыбками и усыхаюшими водорослями, тело обломками микросхем устилало мокрый ковер. Голубые глаза Р-16-го смотрели скорбно и недоуменно, во лбу застрял кусок металлического каркаса от аквариума.

– Вызывай полицию! – велела я Додику и села прямо на пороге. Мой спутник поплелся куда-то в глубину дома, на ходу сообщая полиции наш адрес.

***

Спасибо им, полиция примчалась довольно быстро. Узнав, что погиб не человек, а робот, они как-то поскучнели. Протокол составляли лениво. Только, когда офицер полиции попросил Додика поставить свою подпись, я вмешалась. Я сказала, что у робота нет такого права – подписывать протоколы, и за всеми разъяснениями можно обращаться ко мне – дежурному наладчику и робопсихологу. Офицер секунд пять всматривался в лицо Додика, потом шепотом ругнулся и подал протокол мне. Я поставила свой личный опознаватель, а в заключение еще и подпись.

Все. Формальности почти завершены. Теперь обломки робота полиция привезёт на фирму, и наши специалисты выяснят, чем это Р-16-го разорвали на куски. Роботов этого поколения уничтожить вовсе не просто, мы их делали с высокой степенью надежности. Против одиночного выстрела оболочка корпуса устойчива, да и против очереди тоже. Понятно, что использовали взрывчатку. Но зачем?

Известить хозяина об уничтожении его робота и о порче дома – полиция взяла эту невеселую миссию на себя.

Я спросила офицера – могу ли я узнать о ходе расследования, однако полицейский пообещал известить фирму, когда расследование будет завершено. Мне это не очень-то понравилось. У нас было всего пять Р-16 на весь город, если остальных тоже подорвут, то я, чего доброго, останусь без работы. Нет, конечно, хватает четырнадцатых и даже пятнадцатых, но их не сравнить с Р-16-м.

Р-16 – это универсал. Мы вообще-то готовили их, как компаньонов и нянек. Он может возиться с детьми и присматривать за пожилыми людьми, выгуливать собак и беседовать о Моцарте, Я сама гуляла с Р-16 под ручку по нашим кабакам, и, надо сказать, нас ниоткуда не выставили. Вот возлюбленного моего за робота пару раз принимали. Выражение лица у него, что ли, соответствующее? Или сыграл свою роль тот факт, что мы вздумали развлекаться в двух шагах от заведения «Ревнителей морали»? Моралисты роботов не любят. Они даже на кухонные автоматы кидаются, если охранники не досмотрят. И контора у них неподалеку от места преступления… Может, это их рук дело?