Алексей Аксёнов - Не в своём уме. Сборник рассказов

– Я сам пойду! – тот вырывается, пошатываясь и тряся мокрыми волосами, выходит на сцену и берёт в руки микрофон, – мы проолжаем! Ещё несколько песен для моих друзей!

Треть народа уже не выдержала и ушла в поисках занятия поинтереснее. Оставшиеся – то ли мазохисты, то ли реально любят этого идиота за прошлые заслуги, а, может быть, просто снимают на телефон это позорище, чтобы выложить всё в сеть на потеху миру – смотрите, смотрите, бывшая рок–звезда в таком свинском виде! Он такой же, как мы. Как будто не все на свете такие как мы, как будто таких роликов и без них мало в Интернете.

– Вы чего уставились? – Алексей оборачивается к зевакам, всё ещё ждущим хоть какого–нибудь скандала, и те в смущении разбегаются как тараканы при включённой лампочке. Они бы тоже снимали на телефоны, но всё же побаиваются.

Со сцены доносится песня, Юра всё–таки собрался, но поёт ужасно, промахивается мимо нот, да и с памятью на свои собственные стихи у него тоже не всё в порядке. Надолго его не хватит.

***

Алексей опять ходит, сжимая кулаки и ненавидя всё на свете. Ну почему, почему всё заканчивается так быстро? Иностранные рокеры ведь точно такие же – пьют, нюхают, колются, снимают одинаковые клипы в подвалах, на свалках и руинах, словно рок зачахнет, если на заднем плане не будет облезать штукатурка с кладбищенской оградки. И они поют по 20 лет, по 30, каждый день подтверждая свою скандальную репутацию алкоголиков и развратников. И люди восхищаются даже этим, как будто алкоголизм или гомосексуальные связи требуют таких невероятных трудозатрат, которые доступны только избранным.

А главное – почему они живы? Где берут силы, чтобы сочинять и петь дальше? Нельзя пить 30 лет и не потерять интерес ко всему, кроме возможности догнаться. И не надо сказок, что современная медицина защищает проспиртованные тела и мозги рокеров лучше, чем ангелы–хранители! Нет! Пьянство и наркомания певцов – это такой же маркетинг, как и впаривание залежалых пылесосов. Никто не купит рок, если его исполнитель не окутан полумистической завесой из кокса, водки и сумасшедших поступков. Но надо знать грань, надо отличать маркетинг от жизни, иначе ты действительно повесишься на суку ближайшего дуба, просто позабыв, что пить надо только ради публики и начав делать это для себя, для души. Юра забыл, он вообще всё забыл, деградируя со второй космической скоростью.

Всего шесть лет назад его ждали в каждом городе, в любом клубе, парке и в телевизоре. Его песни играли из любой машины от Мерседеса до насквозь ржавой вишнёвой девятки, это действительно был успех. И у Юры действительно был талант, который он благополучно выдул с бесконечными косяками и который залил пивом, опохмеляясь с утра в развороченных номерах отелей.

– Я просто расту, и моя музыка стала другой, мои слова изменились, потому что я стал мудрее, – он часто любит рассказывать это Алексею, когда ещё не совсем пьян, – если ты не меняешься, наступает стагнация, увядание, регресс. Нельзя сочинять всю жизнь одно и то же, это показывает твою несостоятельность в творчестве. Ты же не трудовик, который всю жизнь стругает одну табуретку. Он умрёт, и на его могиле поставят памятник в форме этой табуретки, потому что ничего больше в его жизни и не было. Нет, ну ещё напишут про скорбь и прочую дребедень, но это просто из вежливости. А у меня – ещё пойди подбери, что поставить и что написать…

На неподготовленного слушателя это действует. Смотрите, смотрите, на самом деле этот певец – умный парень, давайте любить его и дальше. Вот только Алексей знает цену этому уму. Юра оратор, шоумен, когда не валяется пьяным на полу, этого у него не отнять, вот только говорить он может лишь о природе своей гениальности, объясняя в первую очередь себе, почему он больше никому не нужен со своими песнями. Его слова давно превратились в бесконечный повторяющийся монолог, словно он фанатик, пытающийся обратить тебя в свою веру.

Ну да, слава проходящая, это всем известно. Всё проходит, смирись и найди своё место в жизни! Даже хрен с тобой, держись за свои новые тексты и музыку, расти вместе с ними, только ищи других слушателей. Ты же не удивляешься, что в пятьдесят лет тебя не любят молоденькие студентки, как тридцать лет назад. Потому что ты, мать твою, вырос, ты стал охрененно мудрым для них, а им этой мудрости и даром не надо. Зато ты можешь потрясти перед ними своим толстым кошельком, у этого предмета всегда есть поклонники. Со слушателями так не получится, это они трясут перед тобой купюрами, и в их глазах горит вопрос: «Когда же ты будешь таким, как раньше?». А ты уже навсегда не тот.