Екатерина Богданова: Обещанная по крови

Волна губительной для всего живого стужи приблизилась почти вплотную ко мне и остановилась. Выглядело это жутко, вот я сижу на снегу и только морозец раскрасневшиеся щёки щиплет, а протяни руку, прикоснись к едва заметной грани и заледенеешь вмиг. Сердце и то коркой льда покроется. И в центре этой смертоносной стужи на ледяной пластине стоит моя бабушка. Это для меня она бабушка, а взгляни на неё — неимоверно красивая, величественная женщина с копной белых, развевающихся словно на ветру, хоть и нет в истинном холоде ветра, сверкающих льдинками волос, голубыми, как ясное зимнее небо, глазами и в обтягивающем стройный стан синем платье. Вот такой она и предстала перед дедом, разгневанной и прекрасной. Огненный лорд и не устоял.

А этот, который рядом со мной стоит, даже и не шелохнулся, только улыбнулся, снисходительно так. Мне даже за бабушку обидно стало, я и врезала ногой ему под коленку. Вот так-то лучше, мою бабулю именно так и положено встречать, стоя на одном колене и с выражением искреннего недоумения на лице.

Только недоумение это было скорее в мой адрес, потому что лорда-охотник продолжал игнорировать величие бабушки и уставился на меня. Недобро так уставился.

Ну бабушка и разозлилась окончательно, не любит она, когда на её внученьку, на её кровиночку нежную как цветочек, так недобро смотрят.

Удар был сильный. Нет, не так — удар был сокрушительный!

Волна истинной стужи пронеслась мимо меня и обрушилась на лорда. Я уже даже представила, как он сейчас рассыплется грудой красных ледяных хрусталиков и зажмурилась, чтобы не видеть этого ужаса. Доводилось мне как-то увидеть подобное, когда на меня набросился одичавший пёс, но тогда было лето и всё было ещё страшнее, потому что под жарким летним солнышком рассыпавшийся ледяными хрусталиками зверь быстро растаял и превратился в тягучую кровавую лужу. Меня сразу же унесли в дом, обрабатывать укусы, но я подглядела в окно как дед Иранко, бабулин сосед, сгребал лопатой в ведро останки пса. После этого я недели две боялась собственной бабушки. Но потом всё как-то забылось, бабушка была такой же доброй, нежной и заботливой, как и всегда, и я решила, что мне это всё только приснилось. Сейчас же я уже не была несмышлёной пятилетней девочкой и точно знала, на что способна моя бабуля. Для этого я её и позвала, так что прятаться было бы нечестно по отношению к самой себе, и я решила смело взглянуть на того, кого сама же и обрекла на смерть, воззвав о помощи.

Каково же было моё удивление когда, повернувшись к лордуохотнику и медленно открыв глаза, я увидела не кучку красных кристалликов, а всё того же непочтительного лорда, непочтительно же отказавшегося рассыпаться. Он только недовольно хмурил покрывшиеся инеем брови и скосив глаза смотре на образовавшуюся на кончике носа маленькую сосульку.

Протянула руку и ткнула лорда пальцем в плечо, думая, что может после этого он всё же рассыплется. Не рассыпался. Мне опять стало обидно за бабушку и я ударила его посильнее, всё равно не рассыпался, только скосил на меня недовольный взгляд. Сосулька с его носа упала и разбилась, ударившись об образовавшуюся вокруг лорда ледяную корку.

— Нита, беги! — прокричала бабушка.

Но я не успела даже встать, будучи облачена в такое количество одежды, что и ползать-то могла с трудом, не то что быстро бегать. А бабушка успела почувствовать то, что я ощутила, когда было уже слишком поздно не то, что бежать, даже пытаться воззвать к моим родовым способностям. Лордохотник мало того, что оказался гораздо сильнее, чем я думала, он был ещё и не в меру благороден, отказавшись от сражения с бабушкой, у которой, как я теперь поняла, не было и шанса. Он просто встал, стряхнув с себя ледяную корку, и, не обращая внимания на все бабушкины атаки, перехватил меня за пояс, словно какое-то бревно, и шагнул… в пустоту!

Бабушка этого наверное не видела, но перед нами будто ктото ножом полоснул, разрезая пространство, и мы повалились в образовавшуюся чёрную щель.

Я кричала, как же я кричала! Я так никогда не кричала. Ну и докричалась, в горле что-то словно лопнуло и я захрипела.

Почти беззвучно, кривясь от боли, но не в силах произвести больше не звука. Ну вот, сорвала связки. И как же я теперь буду требовать, чтобы меня отпустили? Хотя, падая в абсолютной темноте, я уже и не хотела, чтобы меня отпускали. Сама вцепилась в своего похитителя и каким-то неимоверным образом извернулась в процессе падения, обхватив лорда руками за пояс. Пусть думает что хочет, не отпущу!