Альберт Зеличенок: Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» (СИ)

Не на Краю Вселенной — ибо у Вселенной нет края; не в Центре Вселенной — тоже довольно расплывчатое понятие; не в Конце и не в Начале Времен — так уж вышло; нет, все происходило совсем в другом районе Описываемого Бытия. Представьте себе сравнительно небольшую — не более полупарсека в диаметре — и, к примеру, яйцеобразную — хотя последнее вовсе не обязательно — замкнутую (берегитесь, клаустрофобы!) капсулу пространства. Представили? Ну, вот я и запер вас в ареале повествования. Вокруг — как я уже говорил, примерно на четверть парсека в каждую сторону — действительность клубится и завихряется, концентрируясь в образах самых причудливых предметов. Что с вами? Ах, вы попытались сесть? Коленки ослабли? Извините, не успел предупредить: здесь надо быть чрезвычайно осторожным, все так зыбко, неустойчиво, ненадежно. Что поделаешь — плоды чистого разума, не фиксируются сразу. Да и потом тоже может не случиться. Мы ведь с вами не Боги, не правда ли? Я, во всяком случае, точно нет.

Но мы отвлеклись от сути происходящего. Возможно, я вас удивлю, но у происходящего нет сути. Не возникла пока. Придется подождать. Да, кстати, о кресле, которое вы столь неосмотрительно намеревались занять. Приглядитесь. Ясно? Нет? Тогда позвольте представить: Пойдра-Вух, эпизодический персонаж. Забежал вперед, раньше всех. Позже мы познакомимся с ним поподробнее. А может быть, и нет, это как получится. Но уж тогда в следующий раз — непременно, я ему пообещал. А иначе он ни за что не отстанет. Да, я забыл спросить: возможно, вы приверженец реалистического театра? Тогда мысленно нарисуйте внушительное здание с колоннами, что-нибудь этакое поампиристей, билетерши все в джерси и перманенте, фойе всё в золоте и зеркалах, дамы все в вечерних платьях, то есть дамы частично в вечерних платьях… нет, так непонятно. Короче, все дамы частично в изысканных туалетах… частично снаружи. Лучше пройдем в зал. Там всё сплошь в бархате: Бархатные кресла, бархатные голоса актеров, бархатный занавес с непременной чайкой на нём — как бы скромно, но чтобы зритель сразу понял, куда попал, и знал свое место. Кстати, насчет места: что-то с ним опять не так. Видимо, воображение вас подводит. Или подсознание? Тут обстановка сразу реагирует. Интересно, что получится? «Театр начинается с виселицы»? Или «спасибо товарищу Фрейду за наше несчастное детство»? А может, «вперед, к вершинам мазохизма!»? Как сказал неизвестный поэт:

Посмотрите-ка на вон ту даму. Нет, не на блондинку с волосатой лапой на шее (это не декор, это партнёр — спутников надо осмотрительнее выбирать), а на блондинку с зелеными пятнами на плечах; одно нам подмигивает, между прочим. Теперь оглядитесь. Щупальца, клыки, жгутики, присоски, рожки и ножки. Ножки, собственно, и раньше были, они придают атмосфере необходимый аромат порочности. А чайка-то, чайка! Какие у нее в клюве зубки обнаружились! Да не жалейте его, не надо, это же критик. Таких мы, писатели, допускаем в свои произведения только в качестве сырья. На фарш!

А в общем, неплохая обстановочка. Мне нравится. Может, ещё что-нибудь построим? Готический-преготический замок с глубокими подземельями и несносными привидениями, обладателями мрачных тайн, интересных только им да автору? Или далёкую планету с космодромом на две перманентно убивающие друг друга (или враг врага?) персоны, одна из которых до невообразимости чужда нам, землянам, зато другая до отвращения своя, местная? Или джунгли, населённые тиграми, кобрами и тарзанами? Или колледж с совместной сауной, битком набитой весёлыми приключениями? На мой вкус?

Ну что ж, тогда стартуем от печки, и для начала позвольте вам представить Место Действия. Оглянитесь вокруг. Вы увидите (смотрите выше) самую пластичную сцену в мире. Декорации появляются, воплощаются, изменяются и исчезают по воле автора и читателя. Мы с вами находимся в Месте, где Ничто переходит в Нечто. Поскольку мы сюда попали, то у нас есть право называть окружающее интимно и фамильярно — Место. Отсюда нет исхода. Вечность осталась позади, и Вечность ждет впереди, но здесь — тихая гавань, и Время с его пресловутым Ходом не допущено в сии края.