Сергей Лукьяненко - Остров Русь

...Выйдя от воеводы, обрадованные богатыри принялись что есть силы дубасить Ивана по спине и плечам, приговаривая: «Ну, поздравляем, дружище!», «С назначеньицем!»...

— Это дело надо спрыснуть! — уже во дворе заявил Алеша Попович. Давайте-ка, друзья, соберемся вчетвером в кабаке часов эдак в десять. В том, что на Муромской дороге, а?!

— Дело говоришь! — согласился Илья Муромец.

— Дело! — подтвердил Добрыня.

И богатыри вскочили на коней. А с ними и Иван — на Гнедка.

— Я бы рад, — взял он слово, — да только остановиться мне где-то надо, крышу над головой найти.

— А чего ее искать-то?! — заявил Алеша, — к дядьке Черномору тебя определим. Один черт, у него на постое тридцать три богатыря. Тридцать четвертым будешь! Тем паче, с хозяйкой я знаком коротко, — добавил он потише, слегка зардевшись.

После слов этих богатыри пришпорили коней и двинулись в известном им направлении. Иван поспешил вслед.

...Выйдя из черноморовской хаты, Алеша объявил:

— С хозяйкой все улажено, заходи, располагайся. Она сейчас одна дома, — он многозначительно подмигнул. — А мы пока пойдем, подвигов поищем.

— Не забудь: в десять — в кабаке! — напомнил Добрыня.

— Не забуду! — заверил Иван и шагнул в сени.

Там и встретила его хозяюшка... Марья-искусница.

Иван так и обомлел. Марья же, приветливо улыбаясь, стояла, держа во белых руках хлеб да соль.

— Вот и свиделись, добрый молодец. И на сеновал ходить не надобно, — сказала она игриво. — Ну как, не лишней голова у змея оказалась?

— Ужель твоя работа, красавица?! — воскликнул Иван вне себя от счастья.

— Моя, не моя, — скромно потупила глаза Марья, — а все таки не зря я «искусницей» в народе прозвана...

Тут Иван опечалился:

— Ты, значит, дядьки Черномора жена?

Опечалилась и Марья:

— Так это, Ваня. Да только давно уж я при живом-то муже вдовствую. Сутки напролет Черномор с тридцатью тремя богатырями бражничает. А придет домой, сразу в ванну лезет: без воды он, понимаешь, не может.

— А на тебя и внимания не обращает?

— Не обращает...

— Да как же он может? На такую бабу!..

Марья Искусница, забыв на миг горести, засмеялась обольстительно:

— А ты, Иван, хоть и дурак, а хитер, хитер! Садись-ка лучше столоваться.

С этими словами Марья накинула на стол скатерть-самобранку и принялась дружка своего нового поить да потчевать.

За вкусным обедом, да игривой беседою, преисполненный самых соблазнительных надежд, Иван и не заметил, как настало ему время мчаться на условленную встречу с богатырями.

Как на крыльях прилетел Иван в кабак.

— Друзья! — вскричал он, усаживаясь за уставленный снедью дубовый стол. — Поистине сегодня счастливейший день! Сегодня я приобрел не только трех прекрасных друзей, но и возлюбленную! Знали бы вы как она хороша! Как... как...

— Эх Ваня, — остановил его Илья Муромец, кладя тяжелую ладонь ему на плечо. — Счастье твое просто смешно. — С этими словами свободной рукой он поднял с пола трехведерную зеленую бутыль и водрузил ее на стол. — Хотел бы я знать, что бы ты сказал, если бы я рассказал тебе одну любовную историю.

— Случившуюся с тобой?

— Или с одним из моих друзей, не все ли равно?

Алеша и Добрыня многозначительно переглянулись.

— Расскажи, Илья Муромец, расскажи, — запросил Иван.

— Выпьем, это будет лучше, — попытался сменить тему Илья.

— А ты пей и рассказывай.

— Это действительно вполне совместимо, — заметил Илья, наполняя кружки богатырям и Ивану.

Как из под земли перед столом вырос благообразный седоватый старец с гуслями на ремне.

— Ой вы, гой еси, добры молодцы! — приветствовал он сидящих и протянул откуда ни возьмись взявшуюся в его руке пустую кружку, раза в три большую объемом, чем у богатырей, — не споможите ль народному сказителю в созидании вдохновения? — спросил он явно риторически.

— Да ты присаживайся к нам, Боян, чего уж, — предложил Добрыня приветливо.

Боян погладил ладонью свою белую окладистую бороду, якобы размышляя, принять ли приглашение, затем ответил с достоинством:

— Что ж, не грех с героями былинными чарку распить. — И опустился на скамью рядом с Алешей.

Тот вскочил и церемонно обратился к Ивану:

— Знакомься, Ваня, это Боян. Поэт.

Затем повернулся к старцу:

— Боян, это Иван. Дурак.

— Знаю, знаю, — закивал старец, — дуракам на Руси завсегда почет. Много я о тебе преданий слышал, Ваня. А вот ликом ты каков, еще не видывал.