Терри Пратчетт - На всех парах

А потом что-то случилось неподалеку от Равнин, где гномские шахтеры разрабатывали мощный пласт, часть которого находилась под землей, которая в то время принадлежала Низкому Королю гномов. В те не слишком давние времена отношения между людьми и гномами были несколько напряженными.

В те дни случился обвал темной глазури, чрезвычайно ценной и очень редкой, но которой каждый паточный шахтер опасался из-за склонности к спонтанному обрушению тоннелей.

По словам очевидцев, пока политики спорили по обе стороны политических баррикад, люди вместе с гномами трудились в шахтах. И обрушение произошло, в основном, с человеческой стороны пласта, и многие люди оказались в плену неумолимо липкого потопа.

Рассказчик на мгновение замялся.

—Ну, возможно, это случилось и с гномьей стороны, как я теперь думаю… - он смутился, но продолжал: - Шахтеры, работавшие над пластом с другой стороны, услышали, как многих других затопило потоком рафинированного сахара, и сказали: «Давайте, ребята, хватайте свое барахло и давайте вытащим их оттуда».

Рассказчик помедлил, возможно, для большего эффекта, и сказал:

— Но это, конечно, означало, что, для того чтобы попасть в нужное место, им пришлось бы преодолеть два рубежа охраны с вооруженными стражниками. Стражники, к тому же были не из тех, кто заботится о шахтерах, и не собирались пускать чужаков на свою территорию.

Последовала новая многозначительная пауза, и рассказ продолжился.

Шахтеры собрались у сторожевого поста. Кто-то сказал: «Мы с ними не справимся: они вооружены!» Они обменялись понимающими взглядами, и кто-то другой воскликнул: «Но у нас тоже есть оружие, если разобраться, и к тому же, нас больше!» Говоривший взмахнул огромным кулаком и добавил: «И мы каждый день трудимся в шахтах, а не стоим вокруг с умным видом».

И все как один гном или, может, человек, они бросились на ограждения, а стражники, понимая, что не справятся, удрали в укрытие, когда шахтеры с кирками и лопатами налетели на них. И шестьдесят шахтеров были спасены из очень липкой ситуации по обе стороны пласта.

Никаких официальных заявлений сделано не было, потому что чиновники хотели избежать позора.

Рассказчик огляделся, сияя, словно он был одним из тех шахтеров, хотя, возможно, так он и было, и когда его кружку снова наполнили, произнес:

— Это были старые добрые времена. Хотел бы я, чтобы так всегда и было.

На исходе второго дня Симнел и его парни медленно и целенаправленно пустили Железную Герду по короткому маршруту вокруг предприятия Гарри.

Гарри не мог не заметить, что внешний вид двигателя изменился, его очертания стали более мягкими, он бы даже сказал – прилизанными, хотя и трудно назвать пятьдесят тонн стали прилизанными, но, в конце концов, почему бы и нет? Машина не должна была быть красивой, но была красива своей заикающейся, воняющей, рычащей, дымящей красотой.

— Мы продвигаемся потихоньку, - сказал Дик весело. – Нам нужно погрузить кое-какой реальный балласт, прежде чем мы позволим ей разогнаться, но она подросла, вам не кажется? Мы надстроили ее, добавили пару вагонов, так что теперь ее просто невозможно будет остановить.

Ну вот, опять. Это определенно должен был быть «он», думал Гарри, но почему-то упорно цеплялась «она».

А потом и без того изборожденный морщинами лоб Гарри наморщился еще сильнее. Этот молодой человек определенно знает свое дело, и он говорит, что его машина может перевозить людей и грузы, но… кто захочет ездить на этом огромном лязгающем монстре?

С другой стороны, предприятие наполнял теперь запах пара, угля и нагретой смазки – мужественный, здоровый запах… Да, он даст им еще немного времени. Возможно неделю. В конце концов, уголь стоит недорого, да и платить этим парням не надо. Гарри Король понял, что чувствует себя совершенно счастливым. Да, он даст им еще время. И запах приятный, в отличие от того, с которым они с Эффи мирились годами. О, да, они определенно заслуживали еще некоторого времени, хотя ребят и стоит подержать в напряжении. Он взглянул верх, на неустанно мигающие семафорные башни. Гарри Король смотрел в будущее.

Ветер над семафорными башнями дул со стороны Пупа, холодный и целеустремленный, и Ангеле Красоте Добросерд казалось, что отсюда она видит край мира. Ей нравились такие моменты. Они напоминали ей времена, когда она была маленькой, совсем крохой, и ее мать во время кодирования подвешивала ее колыбель на вершине башни, оставляя дочь весело лепетать на высоте нескольких сотен футов над землей. Ее первым словом, как говорила мама, было «Контрольная сумма».