Юрий Манов - Старьевщики

Утро, над лесом поднимается солнце. Учитель с женой и еще несколько человек, нагруженные мешками, идут через сельскую улицу на болото. Соседи над ними смеются и показывают пальцами.

Учитель с немногими сельчанами на болоте. Вместо опухоли – отделанный белым сайдингом строительный вагончик. На порог выходит глазастый «серый человечек» с большой головой, но ростом с ребенка. Сельчане пугаются и крестятся. Титры: «Это бес?!» «Нечистый!» Но серый приветливо машет шестипалой рукой и предлагает войти в лавку.

В пустой комнате серый забирает мешок со старьем и выкладывает на прилавок золотые слитки. Титры: «ЗОЛОТО!!!»

Крупно: руки кладут золотые слитки в мешок.

Люди возвращаются в село, сгибаясь под тяжестью мешков. На площади учитель достает из мешка слиток для обозрения, потрясает им. Все смотрят. Титры: «ЗОЛОТО!!!»

Те, кто не поверил, рвут на себе волосы из разных мест и бегут паковать старье. Титры: «Еще успеем!» Впереди всех бегут купчина с попом, из мешка последнего на землю падает иконка.

Толпа с мешками прибегает на болото, но на глазах сельчан лавка старьевщиков растворяется в воздухе.

Титры: «Не успели!»

Мужики и бабы валятся на землю и снова рвут на себе последние оставшиеся волосы.

Поп и купчина ругаются, обвиняя друг друга в неверии. Хватают друг друга за грудки. Катаясь в болотной траве, дерутся, осыпают друг друга ударами,

Несчастные с пустыми руками возвращаются в село. Там довольный и хмельной учитель едет на тройке с бубенцами, полицмейстер в белом мундире отдает ему честь. У купеческой лавки учитель достает из кармана пухлую пачку царских ассигнаций, запросто покупает жене швейную машинку «Зингер», обнимает сельскую красотку и дарит ей граммофон, пацанам, нашедшим опухоль, достается по велосипеду и по сладкому петушку на палочке. Титры: «Скажите спасибо старьевщикам!».

Местный поп, видя это, рвет свою куцую бороденку, от обиды забирается на колокольню и начинает бить в колокол: бом, бом, бом…

А купчина садится на мотоциклет, крутит ручку газа, на него лает сельский пес.

А поп все бьет в колокол: бом, бом, бом…

А купчина все газует, мотоцикл тарахтит, пес лает…

Постой, какой мотоцикл? Откуда у купчины мотоцикл?

Просыпаюсь. «Бом, бом, бом» – это стук кулаком в дверь, а под окном, действительно, тарахтит мотоцикл, и на него лает Джек. Звук мотоцикла оригинальный, хрен с кем спутаешь. Сто процентов – Митька Крылов на своем «Харлее». Вообще-то у него обычный «ИЖак», если точнее – мотоцикл «Иж-Планета». Но Митька, уподобившись Самоделкину из «Веселых картинок», присобачил к нему длиннющую переднюю вилку, захромировал ее вместе с бензобаком и остальными металлическими частями, вставил в глушитель какую-то фигню, отчего звук мотоцикла стал глухим и солидным, как у «Харли – Дэвидсона» в американских фильмах. Митька своим моточудищем гордился, но еще в школе признавался: «Все-таки «ИЖак» – не та машина, мощи не хватает». И потихоньку копил деньги на «Урал». Потому что: «…вот с «Урала» настоящий «Харлей» можно сделать».

Я вскочил с койки, крикнул «Открыто»! Мотоцикл у калитки потарахтел мотором и заглох. Джек снова сообщил, что ко мне гости пожаловали. Дверь открылась, вошел Андрюха Скороходов по прозвищу Скорый. Скорый – фигура в нашем селе незаурядная. Зимой и в межсезонье он топил кочегарку в управе, летом – работал пастухом в совхозе. Поговаривают, что, пася совхозную живность, он покуривает травку и даже завел себе где-то тайную плантацию каннабиса. Ну не знаю, меня он, по крайней мере, не угощал. Зато показывал мастер-класс по обращению с шестом. То есть, хватает жердину, и давай ее крутить. Да так быстро, что хрен за ней уследишь. Тут как-то года три назад гороховские попробовали было телочку из нашего стада увести – на мясо сдать. Зря это они задумали. Скорый их всех троих так своей жердиной отделал, что с тех пор и не совались. А еще он – охотник потомственный, в ружьях разбирается как бог!

– Здорово, Андрей, – приветствую я, борясь с зевотой, – чего это ты на ночь глядя? Дело какое?

– Дело. Дрыхнешь что ли? А то стучу-стучу, а у тебя только телик надрывается.

За плечом у Скорого я разглядел большой кожаный чехол. Не иначе, как ружье. С чего бы это? А Скорый глянул на мои вещевые приготовления, понимающе улыбнулся:

– Готовимся к завтрашнему, Роман Валентинович?

– Готовлюсь, – не стал я отпираться.

– Эта пральна! А я вот по делу. Меня участковый уполномочил. Ты ведь у нас писал заяву в охотобщество?