Карин Кармон - Тайна Саммервуда

«Ух ты, куда нас занесло! Неужели лезть в окно к какому-нибудь пэру придётся?»

Она никогда здесь не бывала – повода не было, – но хорошо помнила, что именно в Санвуде строили особняки для самых состоятельных жителей столицы, а между ним и вонючим Коулвудом – тысячи ярдов лесополосы с гольф-клубом и парочкой живописных прудов. Настоящий рай по меркам Рейнвилла.

– Хорошенькое начало, – Лу села и возмущённо уставилась на спину Рэнди. – Отличная проверка, напарничек. Не сдох в пути – годен! Так, что ли?

Он обернулся к ней.

– Я же велел тебе прыгать. Какого чёрта ты дожидалась?

– Я человек, а не механизм, вот какого!

– Решила убиться? – усмехнулся он. – Так бы и говорила сразу, я бы не спасал.

– Нашёлся рыцарь!

«Конечно, я испугалась! В цирке худо-бедно пеклись о здоровье акробатов. По крайней мере сигать с высоты купола, не отрепетировав прыжок полсотни раз и не позаботившись о страховке, никому не предлагали».

Лу нервно убрала с лица налипшие грязные пряди, утёрлась порванным рукавом и поднялась на ноги.

– Это ж ещё додуматься надо было – заскочить на нижнюю палубу отчаливающего дирижабля, как ни в чём не бывало! Нет, я сама, конечно, частенько катаюсь на подножках паротрамваев, но они-то не летают по небу! Могли бы и на конке доехать.

– Мы много чего могли… Я, например, мог обойтись без тебя, – Рэнди сдёрнул испорченные перчатки. Брезгливо оглядел их и без сожаления швырнул на землю. – Я думал, тебе нужна эта работа.

Лу приблизилась к ограде и с раздражением постучала ботинком по железным прутьям, пытаясь избавиться от налипших на подошву комьев.

«В сущности, он был не так уж неправ. Да и говорит совсем не злобно».

– Ладно. Ошибки учту, – проворчала она. – Но хотя бы иногда мы сможем договариваться, а? Ну, там… планировать, делиться мыслями? Я ведь до сих пор не знаю, что должна делать.

– Импровизация – не твой конёк, а? – хмыкнул Рэнди. – Придётся учиться. Соображать на ходу – уже часть плана. Иначе тебе не к Трэвису надо, а в Императорские Счётные Палаты. Вот они планируют целый день. И договариваются, – он расхохотался. – Пошли.

– Увиливать от ответов – тоже часть плана? – Лу подождала, пока Рэнди перепрыгнет через ограждение, и двинулась за ним, прихрамывая на ушибленную ногу. – Куда теперь?

– А ты настырная. Это хорошо. Пригодится для дела, – не оборачиваясь, деловито заметил он. – Не бойся, летать пока не придётся. Устроим кое-кому сюрприз. Обещаю, тебе понравится.

Просыпаться Леджеру было тяжко. Свинцовый затылок никак не желал расставаться с мягкой подушкой, а веки – разлипаться. Ему казалось, что он вот-вот очнётся от сна, и снова проваливался в полудрёму. К тому же ужасно хотелось пить, но от одной только мысли – подняться и добраться до колонки внизу, – становилось муторно, а голова болела сильней. Леджер несколько раз проводил по простыне рукой в надежде растолкать спящую по обыкновению рядышком Вилну, но не получалось её нащупать. И он опять засыпал.

В какой-то момент естественные потребности организма всё-таки оказались сильнее похмелья. Леджер очень-очень медленно приподнялся на локте, щурясь из-за слепящих солнечных лучей. Затем осторожно сел, потирая виски и стараясь привыкнуть к свету. Когда наконец-то получилось и глаза перестало щипать, он застыл в немом удивлении.

В комнате всё было не так. То есть совсем. То есть это действительно была комната. Самая настоящая: просторная, чистая, с огромным окном, широкой кроватью и платяным шкафом в углу. Ничего похожего на его конуру. Чего уж там, помещение даже приблизительно не напоминало самые дорогие апартаменты «У Лавиньи» или спаленку Вилны, а она-то не просто работница – внебрачная дочурка хозяйки с привилегиями. Да и самой Вилны нигде не было видно.

Странности на этом не заканчивались, а только начинались.

Не веря своим глазам, Леджер откинул одеяло – тоже настоящее, стёганое, заправленное в белоснежный пододеяльник, а не тот перепачканный в саже и масле лоскут, к которому давно привык. Посмотрел по сторонам, отчаянно силясь вспомнить, чем закончился вчерашний вечер.

Судя по всему, перед сном он хорошенько вымылся – от кожи исходил душистый аромат мыла, – чего на его памяти не случалось уже очень и очень давно. «Холодная баня» за пенни на углу в прачечной раз в неделю – не в счёт. А ещё на нём была чистая одежда.

Чистая. Одежда.

Широкая светлая рубаха, расстёгнутая на груди, и такого же цвета кальсоны. Без единой прорехи или пятнышка. Даже широкие кружева на голенях – целёхонькие.