Григорий Неделько - Жизнь в приключениях

Итак, во-первых, все эти невыносимые ритуалы: дьявольский смех, от которого саднит в горле; пытки и казни, сжирающие большую часть свободного времени; необходимость соответствовать стилю, которая вызывает лишь приступы тошноты. И так далее. Всё это уже навязло на зубах, и хочется поскорее сплюнуть, но приходится сглатывать и притворяться Тёмным Владыкой дальше. Например, из последних сил делать вид, что ты безумно рад видеть свой чёрный дворец с чёрными комнатами, в которых стоит чёрная мебель, и это ещё не говоря о чёрных деталях интерьера, вроде игрушек и статуэток, о чёрном постельном белье, о чёрных шторах, чёрных окнах и чёрных стёклах… Смогли бы вы быть безумно рады этому «пёстрому» окружению в течение двадцати четырёх часов каждый день? А ведь времени на отдых от подобного великолепия не предвидится: настоящий Тёмный Властелин должен заниматься государственными делами, а не просиживать штаны (естественно, чёрные). Так недолго и в самом деле умом тронуться, и если такое случится, будьте уверены, быстро найдутся те, кто вас сместят и закопают. Поэтому приходится держаться…

Ну как, вам уже весело? Во-от, а это только во-первых.

Но перейдём к следующему пункту. Ваши родственники: эти-то сумасшедшие безо всяких меры и ограничений. Учтите, вам придётся уделять им всё свободное время, которого у вас попросту нет, – иначе обидятся, не приведи шкванк! Но мало того, надо будет ещё сносить их сюсюканья («Ты мой монстрик! Дай я тебя подёргаю за щёчку!»). И закидоны – вроде того чтобы без разрешения повесить вашего дворецкого, потому что он на минуту позже принёс завтрак.

Ну, и в-третьих – ваши враги. Эти падкие на женщин и обласканные вниманием оных – в отличие от вас! – белозубые мускулистые красавцы. Как я их ненавижу! И в первую очередь, позёра и хама Мумзеля Барракуду сотоварищи! Эти «три богатыря» неизменно используют запрещённые приёмы, которые сочувствующие принимают за проявления недюжинного интеллекта, тогда как в нашем случае, в случае несчастных и забитых жизнью вселенских злодеев, любые хитрости вызывают у людей презрение и ненависть. Скажете, честно? Да к тому же «герои» эти постоянно побеждают – вот что бесит больше всего! Побеждают, невзирая на свой асоциальный статус: они сами промышляют грабежом, разбоем, хулиганством и прочим в том же духе. Но других спасителей не нашлось, так что, понимаете ли, имеем тех, которые есть. Ничего не попишешь, дорогой Лохотрон, скажете вы, закон жанра: одни побеждают – другие проигрывают. Так что остаётся лишь соответствовать своему статусу, если хочешь быть правильным плохим мальчиком. Вот скажете вы так – и не ошибётесь… Э-эх!..

Но «ближе к телу», как говаривал один инопланетный классик.

Неприятности начались в тот день, когда я уже не мог более выносить «прелести» судьбы и, решив плюнуть на всё, накупил жёлтой краски, чтобы придать своему мрачному дворцу более жизнерадостный вид.

Брат – родной, по имени Болваниус Ридикьюлус – застал меня за покраской и первым делом раскрыл рот (как будто его кто-то об этом просил):

– Лох, брателло, ты что же делаешь? Этой чумовой краской ты убьёшь всю атмосферу!

Слово «чумовой» у Болваниуса может означать что угодно: и плохой, и быстрый, и классный, и яркий, и ненастоящий, и почему-то трёхмерный.

– А-а, привет, Болван! – приветствовал я родственничка с улыбкой на лице и неописуемым раздражением в подкорке.

Я разразился демоническим – или дьявольским, кому как больше нравится – смехом, брат подхватил его, и мы немного поржали в унисон. Затем я откашлялся и спросил – как всегда вежливо, по-нашему, по-злодейски:

– Ты чего припёрся?

– Да вот, решил навестить дорогого родственничка!

– Это меня, что ли?

– Бинго! С первой попытки! А, каково?

– Да вообще-то не очень.

– Э-э… ты сейчас о чём?

– А, миль пардон, это всё краска, – спохватился я: ни в коем случае нельзя показывать утомлённость, она – первый противник любого межгалактического злодея.

– Ты же под своей металлической маской ничего не должен чувствовать, – сострил Болваниус и хлопнул меня по плечу.

Я чуть не слетел с табуретки, на которой стоял.

– Под чёрной маской, – уточнил я, спрыгивая на пол.

– Вот-вот. Мой любимый цвет. Тако-ой…

– …стильный, – кисло сказал я. Впрочем, братец не заметил иронии:

– Точняк! Погогочем по этому поводу?

И мы ещё немного погоготали.

– А что же остальные? – снова откашлявшись, спросил я. – Папаша Дурошлёпник?