Макс Вальтер - Ваня

– Тогда гони тридцать два рубля, – сказала она, – а то мелочи совсем нет.

Я сунул руку в карман и высыпал перед ней целую горсть монет, вперемешку с гайками и шайбами, даже пара семечек обнаружилась. Ксюха улыбнулась, пощёлкала мелочь себе в ладонь, рассыпала её по ячейкам, и прибавила к командировочным ещё сто пятьдесят рублей. Остатки я снова сгрёб в карман, не забыв прихватить и семечки. Потом на улице выброшу, если снова не забуду.

Автобус докатил меня до деревни минут за двадцать. Старый он уже, вечно грохочет, подпрыгивая на неровностях и ухабах. Уставшая, побитая жизнью коробка включает первую передачу с хрустом и заставляет морщить нос. Мне, как хорошему слесарю, тяжело слышать подобные вещи.

По большому счёту этот автобус давно пора на капитальный ремонт отправлять, да только хозяин будет выжимать его до последнего вздоха. Потом, конечно, станет круглые глаза делать, когда счёт на запчасти увидит, да ругать водителя, который уже не первый год просит отремонтировать старую железку, мол, ты во всём виноват, лихачил.

Серёга – парень хороший, он на этом тарантасе не первый год работает и если бы не он, старый автобус уже давным-давно был бы прописан на свалке. Хозяин это всё понимает, да кто же любит с деньгами расставаться? Вот и ругается.

Дом встретил пустотой, хотя это, конечно же, неправда. Во дворе бегал пёс Шарик и при моём появлении сразу завилял хвостом и принялся подпрыгивать на задних лапах, в попытке лизнуть меня в лицо. Кошка Машка выбежала с заднего двора, но увидев меня, сделала важный вид и стала лапы вылизывать.

– У, засранка, – погрозил я ей пальцем, – попросишь у меня сметаны ещё.

Машка лишь тихо мяукнула в ответ и продолжила прихорашиваться.

Дома дел всегда хватает, так что день пробежал в заботах. К вечеру пригнали корову и пошло по новой. Пока всех накормил, пока навоз в яму перевозил, ну а затем в душ и ужинать. Живу я до сих пор с матерью, все потому, что не женился ещё, да и не собираюсь пока. К тому же одну её тоже не оставить: хозяйство большое – тяжело будет.

– Ваня, – крикнула она из дальней комнаты, – тебе трико положить?

– Мам, ну какое трико? – возмутился я, вначале как следует прожевав. – На дворе август месяц.

– И что? Август ему, а по гостинице в чём ходить будешь? – прилетел ответ.

– Ну, мам…

– Не мамкай, мне лучше знать, – появилась она в дверном проёме, подперев руки в бока. – Как приедешь – позвони, чтоб я не волновалась.

– Хорошо, – кивнул я и вышел из-за стола, чтобы помыть посуду.

– Ох, не нравится мне всё это, – вздохнула мать, – Илья ничего не сказал? Куда, зачем, как долго ты в командировку?

– Нет, – ответил я, громыхая чашкой в раковине, – он вообще какой-то странный был, ничего толком не объяснял. Езжай, говорит, Ваня в Москву, там тебе всё расскажут. Да, кстати, там командировочные сразу выдали, я их в шкатулку положил.

– Ох, Ваня, Ваня, – всплеснула руками она, – сам-то на что жить будешь? Это ведь Москва.

– Ничего, Иваныч сказал, что там кормить будут, – отмахнулся я. – До зарплаты ещё неделя, а у поросей комбикорм почти закончился. Я соседу, Кольке заказал, ты главное ему напомни, он всё к субботе привезёт.

– Эх, сынок, вырос-то ты как, – улыбнулась мать и села за стол, подперев голову руками. – Будь осторожнее, Москва она хоть и красивая, но очень коварная. Помни, что ты у меня один остался.

– Ма, ну ты чего, я же не жить туда еду, а в командировку, – приобнял я её, – ну что ты, в самом деле, ещё слезу пусти.

– А я и пущу, тебя спросить забыла, – строго сказала она и поднялась с табуретки, затем снова исчезла в комнате, вещи пошла в очередной раз проверять. – И чтоб трико мне не выкладывал, понял?! – донёсся её голос оттуда.

«Странные они какие-то, – в очередной раз подумал я. – Будто что-то знают такое, но говорить не хотят. Ну да ничего, где наша не пропадала, разберёмся. А ведь провожает и впрямь, словно в армию, очень похоже всё было».

Утром в деревне просыпаться нужно рано. Скотину накормить, корову перед выпасом подоить. Но сегодня мои дела минимальны, нужно к семи утра у проходной быть. Так что ограничился я лишь тем, что комбикорм кипятком залил, а уж мать сама остальное доделает.

Первый автобус выходит в шесть часов ровно, следующий уже в семь, а для меня это поздновато. Августовские ночи тёплые, но сегодня к утру туман с полей вышел и ожидать Серёгу на его тарантасе было немного неуютно. Но я парень молодой, крепкий, а туман – это так, пустяки.