Михаил Гришин - Медведь по кличке Заплатка

Пельмень с загоревшими глазами предложил:

– А давайте на них нападём! Пока они очухаются, уже будут у нас в плену.

Действительно, численный перевес был на их стороне: трое против двоих. Только по правде признаться это мало чего значило. Вот если бы их было четверо, тогда другое дело. Двое подростков на одного взрослого, это, куда бы ни шло. Дополнительно мучило Витьку и ещё одно немаловажное обстоятельство – неизвестно, сколько их там на самом деле находится. Вначале следовало всё основательно разузнать, а потом уж предпринимать ответственное решение. А то сейчас набросишься на Палача и Варёного, а они со страху возьмут и позовут на помощь других душегубов, которые с ними здесь могут трудиться. Уж лучше немного потерпеть, а потом разом за всё рассчитаться.

А так как у Витьки не было полной уверенности в победе, он отчаянно замотал головой, давая понять, что пока не время для атаки.

– Этак мы всё на свете прозеваем, – попенял ему Пельмень, который в военной стратегии ни бельмеса не смыслил, но всегда совался со своими необдуманными, если не сказать, дурацкими предложениями.

– Ты помолчать можешь? – сквозь зубы процедил Витька.

– Когда тут такое происходит, я молчать не могу, – с вызовом ответил ему Пельмень.

По-своему, конечно, он был полностью прав, и Витька прекратил дальнейший спор. Только умоляюще попросил:

– Ну, потерпи ты пять минут, – он наглядно показал растопыренную пятерню. – Всего лишь пять минут.

Пельмень наставил на Витьку указательный палец и, тыча им, обличающе произнёс:

– Я, конечно, потерплю. Но во всём виноват будешь ты, чувак.

У Витьки прямо зачесались руки треснуть его по башке, но вместо этого он согласно кивнул и перевёл взгляд на пару душегубов.

Управившись по хозяйству, Палач и Варёный оставили вёдра на улице, а сами зашли в вагончик, который располагался под деревьями.

– За мной! – скомандовал Витька и, пригибаясь, побежал к вагончику.

Там он прижался спиной к его тёплому боку и быстро огляделся вокруг. Убедившись, что других живодеров на станции не наблюдается, Витька незаметно заглянул в единственное зарешеченное окно. Внутри вагончика за дощатым столом сидели Палач с Варёным и беззаботно играли в засаленные карты.

– В карты играют, – шёпотом доложил Витька Пельменю и Вовчику, которые ни на шаг не отстали от своего командира.

На Вовчика это обстоятельство подействовало особенно сильно.

– Играют! – рассвирепел он. – Будто ничего и не произошло!

Вовчик метнулся к двери и накинул заложку, а в петлю просунул какой-то металлический шкворень, подобранный тут же у порога.

– Эй, кто там? – донёсся из вагончика весёлый голос Варёного.

– Смерть ваша пришла! – выкрикнул изменённым голосом Вовчик с такой ужасающей интонацией, что даже Витьку с Пельменем пробрала дрожь.

– Кончай дурить! – опять подал голос Верёный, считая по своей глупости, что с ними кто-то занимается шуткой.

– Бойтесь нас! – включился в опасную игру и Витька и, прячась под окном, что есть силы, забарабанил в дребезжащее стекло кулаком.

На короткое время душегубы затаились, по всему видно, соображая своими куриными мозгами, что сегодня такое могло произойти: вроде бы жили себе, не тужили и вдруг эти непредсказуемые угрозы.

– Варёный, – угрюмо сказал Палач, – я что-то не въехал, ну-ка выйди, посмотри, кому это там неймётся.

Варёный с кривой ухмылкой поднялся, бросив карты на стол, подошёл к двери и дёрнул за ручку.

– Не понял, – процедил он сквозь зубы, когда дверь не поддалась. Опять несколько раз дёрнул, потом обернулся к своему напарнику. – Слышь, Палач, по ходу нас заперли.

– Чего ты гонишь, – не поверил ему Палач, подошёл и тоже дёрнул за ручку.

Варёный вопросительно уставился в его лицо, которое исказила злобная гримаса.

– Чего зенки пялишь? – тотчас придрался к нему Палач. – Не знаешь, что делать надо?

– А что тут сделаешь? – развёл руками недалёкий Варёный.

Услышав за стеной звонкие ребячьи голоса, Палач в два шага подошёл к окну и поглядел на улицу. Увидев, что какие-то незнакомые мальчишки самовольно открывают клетки и выпускают всех зверей на волю, он пришёл в бешенство.

– Урою! – не своим голосом заревел Палач, подскочил к двери и со всей дури шарахнул в неё ногой.

Входная дверь, которая была сделана из толстых досок, к тому же обитая металлическими листами, лишь слегка сотряслась. Понятное дело, что это обстоятельство ещё больше разъярило Палача, и он продолжал долбить и долбить в неё ногами.