Дмитрий Карпин - Мир, где нас не ждали

— Моя задача ясна! — отозвался криминалист. Денис знал, что бородач Савельев, ярый поклонник Жоржа Сименона и бардовской песни, и как соответствие посиделок у костра под «горькую», работает с отцом уже давно и понимает того с полуслова. Поэтому Савельев лишь кивнул и с чемоданчиком в руке двинулся за ограждение.

— Гоголадзе!

Следак оказался не менее опытным, чем любитель бардовских песен:

— Знаю, дорогой, пойду с коллегами пообщаюсь, может, и нарыли уже чего, — с характерным грузинским акцентом отозвался Гоголадзе.

— Ну, а вы за мной, — скомандовал Громов и, приподняв красно-белую ленту ограждения, двинулся вперед.

Место пришествия и в самом деле выглядело довольно пугающе для советского мира, где показатель преступности стремился к минимуму, согласно госстатистики. Денису сразу вспомнился родной мир, в котором грабежи инкассаторских броневиков пусть и не были частым явлением, но все же случались. И даже для того мира подобное преступление являлось громким. Но там, по большей части, всегда был виноват кто-то из своих — из инкассаторов: брал на прицел коллег, либо связывал, либо убивал и завладевал наживой. Но здесь попахивало голливудским размахом. Перевернутый броневик лежал посередине дороги и на нем явно имелись следы взрыва, а весь асфальт вокруг был заляпан кровью, что явно свидетельствовало о произошедшей здесь бойне или жестокой расправе над перевозчиками груза. Самих трупов не видно, но возле скорой на носилках лежало два черных брезентовых мешка, и Денис догадывался о их содержимом.

Понимая, что вновь прибывшие городские коллеги будут задавать вопросы, к группе Громова приблизился поселковый милиционер.

— Старший сержант Попов, — откозырял милиционер.

— Майор Громов. Сержант, что вам удалось выяснить на данный момент?

— Лишь то, что броневик перевозил картину из Третьяковки в Эрмитаж.

«Картину? — потупился Денис. — И все это ради какой-то картины?»

— Чье полотно?

— Что, простите, товарищ майор?

— Картина чья? Художник кто?

— Э-э-э, немчик какой-то, — сержант вытащил из кармана блокнот. — Во, Адольф Гитлер, картина называется «Купание валькирии».

— Ебушки-воробушки, — услышав имя живописца, присвистнул Денис.

Громов поморщился и перевел взгляд на сына:

— Знаком с творчеством Гитлера?

— С кое-какими его работами довольно обширно, — хмыкнул Денис, вспоминая «полотна» этого самого «художника» на полях Второй Мировой.

— Похвально, — произнес Громов. — Хотя раньше склонности к познанию искусства я за тобой не замечал.

Денис лишь пожал плечами, отвечать ему не хотелось, фраза отца «раньше я за тобой этого не замечал» в диалогах с сыном проскакивала довольно часто. Но с подачи Юли у Громова-младшего имелась на то оправдательная легенда, примитивная, но действенная: кирпич на голову упал. Этим Денис мог объяснить свое недолгое отсутствие в поле зрения отца с момента как он, Юля и Анастасия попали в этот мир и до момента, как заняли места собственных копий. Хотя копия, конечно, оказалась только одна и та у Дениса. К слову: от собственной копии в этом мире избавляться, конечно же, не пришлось, поскольку копия самоисчезла согласно закону, по которому две одинаковые органические материи с одним жизненным циклом не могут находиться в одном пространстве. Поэтому Денису спустя какое-то время и пришлось занять место себя этой реальности и создать легенду, согласно которой пресловутый кирпич упал на его буйную головушку, после чего он месяц провалялся в больнице и в качестве последствий получил легкую амнезию.

— Ладно, товарищ Попов, рассказывайте дальше, — велел Громов.

— Да чего тут еще рассказывать, товарищ майор, — потупился сержант. — Одни лишь предположения. Походу, машину остановили ночью. Охрана покидать ее отказалась, но отчего-то и движение не продолжила, походу перегородили бандиты дорогу чем-то. И тогда преступники решили подорвать броневик. Ну а дальше как водится: завладели грузом, а от свидетелей избавились.

— Хмм. — Громов оглядел место происшествия, помолчал, вновь повернулся к сержанту. — То есть досконального осмотра места преступления вы не проводили?

— Дык, а чего его тут проводить то? — потупился сержант. — И так же все ясно! Картина маслом!

— Может, вам уже ясно кто совершил это преступление? — неожиданно спросила Юля.

Громов с интересом посмотрел на новую сотрудницу.

— Дык, я же уже сказал — картина маслом, — вновь потупился сержант. — Знамо кто сделал — буржуи заокеанские, только у них средства и интерес к различным коллекционированиям ценностей имеется. Я вот…