Юргис Извеков - Битва гигантов [litres самиздат]

А, помню! Слышал про этот УранВагонЗавод. Тоже приоритетный национальный проект по выпуску космических вагонов для косморудной промышленности и еще кое-чего. Начало производства планируется… не помню, в каком году… что-то лет через семьдесят. Но освоение средств идет полным ходом.

– Я рембаза Росвселенной. Слушаю!

– Срочно выдвигайтесь к нам! Заявку мы уже послали. Опал Агатович пока не отвечает, но он в курсе.

– Вы смеетесь? Я на Сатурн иду! Я уже почти у кольца. До Урана мне топлива не хватит!

– Это срочно! У нас завтра комиссия!

– Не могу! Наряд нужен! Звоните Опалу Агатовичу!

– Да вы соображаете? Мне с администрации звонили. Комиссия на носу! Пшшшшш….

Прервалось. Слава Богу! Связи нет, и суда нет.

– Сатурн-газ, вызывает рембаза.

– Слушаю вас, рембаза, я Сатурн.

Опять тот же приятный голос. Нуте-с, продолжим.

– Вы поняли, что я про рифму сказал?

– Не совсем! Повторите.

– Меня Женя зовут, а вас?

– Кармелита.

– Как?! – старушка вильнула, но быстро вернулась на курс. – В смысле… очень приятно.

– Мне тоже очень приятно. Так что вы там про рифму говорили? – в ее голосе чувствовался живой, неподдельный интерес к поэзии.

Я начал без предисловий. А чего тянуть?

Невыразимая печаль

Открыла два огромных глаза, —

Цветочная проснулась ваза

И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена

Истомой – сладкое лекарство!

Такое маленькое царство

Так много поглотило сна.

Немного красного вина,

Немного солнечного мая —

И, тоненький бисквит ломая,

Тончайших пальцев белизна… 1 1 Осип Мандельштам. Камень. Ленинград, "Наука", 1990

– Пшшшшш…

– Как слышите? Сатурн! Прием!

– Пшшшшш…

Вот же ж! Помехи! Она хоть что-то услышала, или я вхолостую читал?

– Пшшшш… чество… пшшшш… умной… пшшшшш… Венера пшшшш…

Она! Читает стихи в ответ! Ну работает же еще поэзия!

– Сатурн! Вызывает рембаза. Это Женя! Я не расслышал кого вы читаете! Что-то про Венеру? Гумилев?

– Пшшшш… Качество по разумной цене! Венерология и проктология! Ведь вы этого достой…

Я в сердцах отключил коммуникатор. После внедрения новой системы связи количество спама стало невыносимым. Куда уж мы только не писали! Но фирма-производитель ликвидировалась. Теперь готовим госконтракт с новым производителем. Но это еще не скоро.

* * *

– Модуль руководства на третьем уровне. Аметист Рубинович еще не прибыл. Вами займется его заместитель Лепидолит Вазгенович.

– Хорошо. А где, подскажите, диспетчерская. Мне нужна Кармелита…

– Кармелита Морионовна? Она уволилась.

– Как уволилась?! Когда?! Я же буквально полчаса назад с ней говорил!

– Да только что. Прибежала вся в слезах, сказала, что не может больше смотреть на звезды, и уволилась. Она еще что-то про красное вино и про бисквит говорила, так что вы посмотрите на втором уровне, в баре, может она там.

Нет!!! Мне на третий уровень! Срочно! Сделав на всякий случай задумчивое лицо, чтоб не приняли за ремонтника (наивный, а комбинезон?), я пошел в лифтовый блок. Ну и дела. Да, работает поэзия…

Лепидолит Вазгенович, худой, кучерявый, носатый человек говорил по телефону с кавказским акцентом, да так, что я услышал его еще в лифте:

– Почему нельзя голубой? Ну и что, что это цвет Газпрома? Планета Нептун тоже газовый гигант, и тоже голубой, а ему никто не говорит, что нельзя! Ну и что, что мы Сатурн? А я говорю, что вопрос согласован с Росвселенной!

Все сотрудники руководящего аппарата Сатурн-газа собрались в приемной у открытых дверей кабинета шефа и, затаив дыхание, слушали разговор. Лица мужчин были решительны, лица женщин – взволнованы. Пройдясь по лицам и фигурам женщин, я признал кадровую политику Сатурн-газа удовлетворительной.

– Мы являемся национальным проектом приоритетного назначения! И мы сами будем решать какой цвет! Вы узурпаторы! Это нездоровая конкуренция! Вы боитесь, что через сорок пять лет мы захватим рынок! Пожалуйста, звоните в администрацию! Нам согласовали… А я говорю, нам согласовали голубой…

На том конце провода монолог был, очевидно, не менее эмоциональным, но мы слышали из трубки лишь громкое жужжание, будто бодрая муха попала в барабан. Лепидолит Вазгенович молчал, но глаза его становились все страшнее. Наконец клапан был сорван. Лепидолит Вазгенович вознес руку с трубкой к небу и воскликнул с трагическим пафосом, которому позавидовал бы Гамлет:

– Сами вы голубой!

И бросил трубку. «Занавес, – подумал я. – Бурные продолжительные аплодисменты».