Алиса Чернышова - Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна

— Вы знаете, что я вас, люблю, правда?

— Зарплату повысишь? — тут же уточнила Лиз, и порыв благодушия поувял.

— Не настолько, — хмыкнула Ирейн, — И столы таки протри! Смотреть страшно.

— Ну, попытаться стоило… — пропела их красотка, уплывая вглубь зала.

— У, вертихвостка, — буркнул Жуб, потрясая косматой головой.

— Это тоже надо уметь, — усмехнулась Ирейн, — Ладно, что уж там, скоро обед подавать. Что у нас с меню?

-..А потом ведьма и говорит девочке: я исполню все твои желания, но взамен съем твое сердце. Ам! А заместо него вставлю сотканное мной из тысяч слёз, связанное сотней нитей, изукрашенное нетающим инеем. И глаза твои станут, чисто озёра, ловушкою для любого, кто в них поглядит — король или принц, и будешь ты, ударившись оземь, летать лебедем… Гули-гули… и есть чужие сердца…

Ирейн потёрла нос, наблюдая, как Фло перестилает кровать в гостевой комнате и рассказывает Вете сказку. Нет, в целом трактирщица положительно относилась к народному фольклору, но иногда он несколько… пугал.

— Как прошло? — без перехода уточнила Косая Фло, не удосужившись даже обернуться. Это было вполне в её стиле, и в такие секунды Ирейн верила в пресловутый ведьмовской дар, о котором баяли сплетники.

— В целом, нормально. Они… не претендуют на Вету.

— А на что претендуют, в таком случае? — вот почему Ирейн и ценила эту женщину: она всегда умела улавливать суть, — Поле или улиточное стойло?

— Последнее.

— Отдай, да не жалей: мелочность никогда не окупается. Летать высоко да есть сердца… гули-гули… Главное, не жалеть ни одного, раз пожалеешь — и потеряешь крылья… гули-гули…

— Думаешь, бороться не стоит? — нахмурилась Ирейн. Фло она доверяла, если та о чём-то говорила, то уж точно не затем, чтобы сотрясать воздух.

— Почему же? Смысл жить, если не борешься. Просто значения не придавай. Все будет, как должно, и ни каплей иначе.

Ирейн вздохнула:

— Спасибо, Фло. Ты посидишь с ней до вечера?

— Конечно! Мы ещё не дослушали сказку о девочке без сердца. Гули-гули!

Вета в ответ счастливо заагукала, и Ирейн сдалась: какая разница, о чём сказочка, если дочери нравится? Ну, подумаешь, девочка без сердца… Все лучше, чем мальчик без мозгов!

Усмехнувшись этой мысли, трактирщица с чистой совестью отправилась по своим делам, благо, оных немало скопилось. А Фло — она просто такова, как есть, но, что бы там ни говорили о "блаженной", "ведьме" и "глазухе", Ирейн ни мгновения не пожалела о том дне, когда забрала её из покосившейся халупы в лесной чаще.

— Я полечу туда сам! — сообщил Тир Бирюзовый, князь Предгорья. Драконы из его окружения поглядели на правителя с различными эмоциями, самой корректной из которых было вежливое сомнение.

— Княже, — ехидный голос Главы Безопасности мягкой поволокой окутал присутствующих, — Это всего лишь люди. Вы слишком нужны здесь, в Предгорье! К тому же, это — неоправданный риск. Вполне достаточно будет присутствия кого-то из дипломатов, в крайнем случае — моей сестры.

Ми Ледяная, носившая по праву титул третьей советницы, тут же склонила голову, подтверждая: именно в её обязанности входили сложные перипетии общественных связей.

Тир едва удержался от того, чтобы бросить на одного из своих лучших друзей детства злобный взгляд. Разумеется, он прекрасно знал об этом, как и о гипотетической важности своей персоны. Его угораздило родиться единственным и неповторимым сыном непутёвого ныне покойного князя, который родителем был, может, и неплохим, а вот правителем — никудышним. Вот и приходилось Тиру в возрасте, когда прочие юные дракончики учатся или по миру путешествуют, сидеть безвылазно в княжеских резиденциях и послушно таращится на подносимые друзьями бумажки. Нет, первые триста лет своего правления он и помыслить не мог о толике свободы, но последние годы во мраке безнадёжности начинали проступать некие лучи надежды: попытки дворцовых переворотов скромненько сошли на нет, Совет Старейшин не то чтобы смирился с новым князем, но, кажется, начал полагать его неизбежным злом, а княжеские приближенные, которыми в большинстве своем стали выросшие с ним в одной связке друзья, научились по-настоящему хорошо выполнять свою работу.

В таких обстоятельствах свобода начинала казаться ещё более близкой, лишь руку протяни. И такую прекрасную возможность, как подписание договора о человеческом содружестве, упускать не хотелось: Тир тысячи раз видел на картинках северные степи, переходящие в хранимые медвежьими кланами леса, но ни разу ему не довелось взглянуть на это вживую. Это была одна из многих несправедливостей этой всей связанной с правлением тягомотины, которую, в отличии от смерти родителей, было довольно легко исправить.