Анна Батлук: Обещана дракону, или Счастье по договору

Я кивнула, призывая его продолжать. Насколько я знаю, уборка в нашем доме проводится по утрам, когда все еще спят. Ни разу еще не было такого, чтобы по лестницам люди ходили, а у них под ногами тряпкой махали, но журить распорядителя, а тем более, горничную, я не собиралась. Их нехорошие привычки играют в моей жизни слишком хорошую роль.

— …В общем, как только ГритБерли вышел, ваш отец и начал розыски. Дарлайн послал в саду посмотреть, а вы все не идете и не идете. Батюшка гневается уже, каждую минуту о вас спрашивает, может быть, вы будете себя вести немного… помягче? Не стоит гневить виконта.

— Спасибо, Шнитор, — вздохнула я. — Но предупреждение запоздало. С бароном мы уже повздорили, а уж в том, что он побежит ябедничать я и не сомневалась.

Шнитор грустно поклонился, я первая вышла из комнаты и направилась наверх, в кабинет виконта.

Отец стоял у окна, повернувшись спиной к входу. Я намеренно громко закрыла за собой дверь и прошла к маленькому диванчику у стены. Здесь всегда было мое убежище от мамы, если она искала меня, чтобы наказать. Отец никогда не вмешивался в вопросы моего воспитания, и тем более, очень редко меня ругал, по- видимому, чувствуя свою вину за подписанный когда-то брачный договор. Именно поэтому я и пришла сейчас к нему без капли страха — даже не представляю как это, быть наказанной отцом. Оказалось, что очень неприятно.

— Лорд ГритБерли опять жаловался на тебя, — ровным голосом сказал отец. Я пожала плечами и, спохватившись, что он меня не видит, ответила:

— Чувствовать себя оскорбленной больше пристало мне — барон усомнился в моих умственных способностях.

— Прости, Лора, но в последнее время и у меня есть поводы в них сомневаться, — отрезал виконт. Я пораженно открыла рот, а отец продолжал:

— Как же ты не понимаешь, что, по сути, теперь являешься собственностью ГримГайла. В нашем доме ты почти что гостья, и твое поведение герцог может посчитать оскорблением.

— Да что я такого сделала-то? — вскричала я, вскакивая с дивана. — На лошади прокатилась? Когда уже это стало запрещено?

— В нашей семье — никогда, — повысил голос виконт, заставив меня осечься. — Но мы не знаем порядков рода ГримГайл.

— Да в нашей семье до моего рождения и не было принято продавать собственных дочерей, — ядовито заметила я. — Но это тебе нисколько не помешало, так что о чем мы здесь толкуем?

— Не выдумывай, — отец покраснел. Он-то думал, что от гнева, а я считаю, ему в конто веки стало стыдно. — О какой продаже ты говоришь? Тебе повезло, герцог самая выгодная партия в королевстве, и твои истерики просто смешны!

— Да он старше меня чуть ли не на полвека! Тебе бы такую выгодную партию вместо молодой мамы.

— Я не желаю это в миллионный раз обсуждать. Ты — будущая герцогиня ГримГайл, и хватит об этом! Хочу сказать, что упреки барона теперь не представляются мне такими уж глупыми и с его предложением я, пожалуй, соглашусь.

Мне стало страшно. От барона ГритБерли я ничего хорошего не ждала в принципе, и сомневалась, что в этот раз его фантазия меня все же порадует.

— До приезда герцога ГримГайла я запрещаю тебе выходить из дома. Раз в день позволяются прогулки в саду в компании барона.

— Но, папа! — от неожиданности я села. — А если герцог почтит нас своим присутствием через год, два? Да если он вообще не пожелает явиться?

— Значит, ты пожизненно просидишь в доме, — рявкнул виконт и указал на дверь. — Ступай! Ужин остывает.

— Да вы, отец, прямо хозяюшка, — скривилась я и выскочила из кабинета прочь, пока отец переваривал мой выпад.

В столовую я, естественно, не явилась. Как, впрочем, и на следующий день. Позиция моя была проста — лишили свободы, так пусть герцог получит бледную, немощную, но голодную и потому злую невесту. Я заперлась в комнате и изредка, когда кто-то приходил под дверь с увещеваниями, выкрикивала свои требования. Как ни странно, барон у моей комнаты почти не появлялся, и этот факт меня немного нервировал.

Скажу честно, если бы не партизанские вылазки Лиззи, моим принципам пришел бы конец уже на второй день добровольной голодовки, но за счет ее свертков с бутербродами и кувшинов с молоком, я продержалась почти неделю и дождалась- таки капитуляции неприятеля.

Барон явился утром, громко постучал в мою дверь, подозреваю ногой, и зычным голосом попросил переговоров. Мне пришлось оторвать голову от подушки, хриплым спросонья голосом попросила дать мне минутку (пусть думает, что он тих от голода), и бросилась наносить макияж.