Кир Булычев: Хроноспай

— Это какие же люди?

— Во-первых, историки, — сказал Минц.

И тут его посетила великолепная мысль:

— А во-вторых, следователи и сыщики! И не надо будет теперь разгадывать преступления. Достаточно взглянуть на преступление с птичьего полета — и дело сделано. Можешь передавать убийцу в суд.

— Что-то ты глупое несешь, — произнесла Лика. — Кто тебе поверит?

— А верить и не надо. Пленка с этого экрана будет признана судебной уликой. В конце концов всегда можно повторить подсматривание прямо в зале суда.

— Ловко, — сказала Лика. — Может, это поважнее, чем детские уроки истории.

— А представь себе, — все более распалялся Лев Христофорович, — что теперь будут упрощены поиски кладов! Допустим, зарыл Степан Разин сокровища персидской княжны под своим одноименным утесом. Мы с тобой заглядываем в тот момент прошлого и видим — ага, вот они, под тем лежачим камнем! И сокровища наши.

— Славно, — согласилась с Минцем Лика. — Но не очень интересно.

Хоть Лика и была на редкость корыстной женщиной, но в ней жила и другая натура — а именно романтическая.

— Что же неинтересного? — удивился Минц. — Что может быть интереснее подвигов капитана Кидда или сокровищ Александра Македонского?

— Жизнь, — ответила Лика. — Любовь.

Она шумно вздохнула. Поднявшийся вихрь смел со стола бумаги профессора.

— Конкретнее, — потребовал Минц.

— Можно и конкретнее. Хочу проверить, была ли на самом деле та персидская княжна и правда ли, что дружки-гомосексуалисты из ближайшего окружения народного героя заставили его выбросить девушку за борт.

Минц почесал лысину.

— Главная проблема, с которой мы сталкиваемся, — сообщил он, — это определение места и времени события. Для этого мною создана поисковая система. Был бы известен — о нем поведал парусный мастер голландец Ян Стрейсс, попавший в Астрахань именно в те дни и слышавший эту легенду из уст самого Степана Разина… так что набираем…

— Вы осторожнее, Лев Христофорович! — Лика почему-то оробела перед лицом всевластия науки.

— Чего вы боитесь?

— А звук будет? — ушла от ответа Лика.

— Спутник считывает текст по губам, так что он не может передать интонацию или тембр голоса, но смысл — пожалуйста.

Вдруг небольшой дисплей загорелся зеленым сиянием, и по нему побежали полосы.

— Есть тонкая настройка! — воскликнул Минц.

Весь экран заняла ладья, обычная ладья, на каковых любил ходить в походы Степан Разин, казак и народный повстанец.

В центре сидел, подпершись могучей рукой и склонив голову, с печалью во взоре народный вождь.

У его ног, глядя преданно и любовно, примостилась несказанной красоты восточная девушка в синих шальварах и белом бюстгальтере. Ее вороные волосы волнами ниспадали из-под круглой, расшитой жемчугом шляпки.

За спиной атамана и по бокам от влюбленной пары сидели казаки дикого вида. Некоторые гребли, другие чистили оружие или бездельничали. Со стороны последних и слышался ропот. Камера как бы прошлась по их лицам, отмеченным печатями различных пороков.

— Ой, — прошептала Лика. — Какая романтика.

Тем временем включился звук, и ровный бесстрастный голос машины стал озвучивать высказывания спутников Разина, тогда как Лев Христофорович и Лика имели возможность наблюдать за говорившими.

— Ох, и не прав ты, атаман!

— Нас на бабу променял.

— Вчера детский приют пожалел, не ограбил, куда это годится?

— Нас на бабу променял! Забыл обо всем!

— Вот именно, забыл о ночах любви со старыми товарищами!

— Сам наутро бабой стал.

Тут не выдержал и Степан Разин.

— Последнее высказывание меня возмущает, — сказал он. — Этого со мной не будет никогда!

— И слава богу, — поддержала возлюбленного персидская княжна. — У нас со Степаном Тимофеевичем любовь!

— Этого еще не хватало!

— А кто будет холопов из неволи освобождать?

— А кто возглавит сопротивление царским сатрапам?

— И не исключено, что эта княжна — агент иноземного влияния.

Степан Разин еще более закручинился.

— Что же мне делать, братья? Возлюбленные мои?

Раздались разрозненные голоса:

— За борт ее!

— В набежавшую волну!

— И тут же — в поход на Москву!

Разин сопротивлялся.

— Во-первых, — сказал он, — княжна хороший товарищ и сладкая женщина. Во-вторых, нам дороги добрососедские отношения с Персией.

— Надо, Степа! — был ответом хоровой крик.

— Ну, если надо, — глубоко вздохнул Степан Разин, — то делать нечего. Ты хоть плавать умеешь?