Геннадий Кофанов - Кто укокошил натурщика? [сборник]

К рассвету стихия угомонилась, но спать уже было некогда: пора собираться на работу. Стихия не стихия, а рабочий день никто не отменял. Собираясь, Кондратюк попытался позвонить по домашнему телефону сыну, жившему в другом городе, мол, а как там у них с погодой, но телефон будто в трубку воды набрал. Стало быть, и телефонная линия стала жертвой урагана.

Не выспавшийся и не побрившийся (ибо электробритва в данном случае была не дееспособной), и оттого не в лучшем настроении, Остап Григорьевич вышел из подъезда на улицу, и вид улицы настроения ему не поднял, скорее наоборот. Вся улица Джордано Бруно представляла собой свалку всякого мусора: обломанных веток деревьев, покорёженных листов сорванного кровельного железа, каких-то тряпок, которые, видимо, кто-то сушил на балконах и не успел снять… Кондратюк перешёл улицу, чтобы со стороны глянуть на свою пятиэтажку и визуально оценить ущерб. Первое, что бросилось в глаза: ветер повалил телевизионные антенны на крыше, сорвал пару листов кровельного железа и утащил кусок водосточной трубы.

Вздохнув, бухгалтер поплёлся к типографии № 2, обходя многочисленные препятствия. Конечно, печатные машины без электричества работать не будут, но бухгалтеры могут трудиться и без электросети, делая расчёты на калькуляторах с батарейками. Тем более что в помещении бухгалтерии большие окна и хватает естественного света.

Рядом с табачной лавкой ураган сломал старый тополь, который теперь перегораживал всю проезжую часть улицы. Один из тружеников коммунальных служб бензопилой нарезал тополь на ломтики, как колбасу. Неподалёку работник жилищно-эксплуатационного управления обсуждал произошедшее с опирающимся на метлу дворником Феликсом Предрасположенным. Когда Кондратюк приблизился к ним, представитель ЖЭУ произносил:

— … вроде, где-то дерево, вывернутое из грунта с корнями, упало на автомобиль, в котором были люди. Кажется, даже есть человеческие жертвы. Про экономический ущерб я уж и не говорю.

— Это нас Бог наказывает за наши грехи, — отвечал дворник. — Надо не грешить, а побольше молиться Богу, вот тогда и не будет стихийных бедствий.

Хоть Остап Григорьевич, несмотря на перестройку, оставался убеждённым материалистом и атеистом, однако он не был так называемым воинствующим безбожником и к чувствам верующих относился толерантно. Если бы не непогода, если бы бухгалтер выспался, если бы он был аккуратно побрит, если бы он не видел всего этого ущерба, у него было бы хорошее настроение и он молча прошёл бы мимо занимающегося религиозной пропагандой дворника, не вступая в полемику. Но сейчас, будучи раздражён всеми этими неприятностями, Кондратюк не смог смолчать и возразил:

— Ураган — это всего лишь перемещение воздушных масс, вызванное перепадом давления, а вовсе не происки какого-то мифического Бога. Никакого Бога во Вселенной не существует! Никто его не видел.

— Бога невозможно увидеть, потому что он Дух Святой, невидимый и бесплотный, — оппонировал Феликс Предрасположенный, потрясая метлой, как пророк посохом. — Он везде, поэтому всё видит, всё слышит и всё знает. Вот из-за таких, как вы, неверующих безбожников, Бог и насылает на нас стихийные бедствия.

Дворник говорил с украинским произношением, поэтому выходило не «Бог», а скорее «Бох».

— Ай, да что с вами говорить, — отмахнулся Кондратюк и побрёл дальше своей дорогой…

И спросят Его: «Ты религиозен, о Всевышний?»

И ответит Он: «Нет, я атеист».

Книга пророка Адамыча.

Май 2003 г. [2] Впервые текст «Апчхи» был напечатан в журнале «Порог» (Кировоград) № 2, 2004.

Мы очень поцеловались.

Ф. М. Достоевский, «Подросток»

Сегодня, во что бы то ни стало, я её поцелую, думает Иван Эдуардович, потягиваясь после сна.

Яркое утреннее солнце сквозь зелень окружающих санаторий деревьев просачивается в окно санаторных апартаментов Ивана Эдуардовича и, слепя ему глаза, подтверждает, что наступающий день будет пляжным, как и планировалось. Намедни радио пророчило смену тёплой облачности на жаркую безоблачность.

Вот на пляже он её и поцелует, даже невзирая на её кокетливые отнекивания.

Жарко. Иван Эдуардович встаёт с накрахмаленной санаторной простыни и, подцепив ступнями шлёпанцы, делает несколько гимнастических движений, после чего в одних трусах шествует в душ. Скинув трусы и шлёпанцы, взбадривает себя контрастным — попеременно то студёным, то жгучим — водопроводным дождичком. Ах, хорррошо!