Геннадий Кофанов - Кто укокошил натурщика? [сборник]

В небольшой империи на планете Раедэм между тем продолжалась религиозная реформа. Верховный Жрец Шур-Оэф Бэх объявил народу, что прежние представления о происхождении человека, как выяснилось, являются ложными. До сих пор считалось, что первого человека — по имени Амад — родила чудесная обезьяна — по имени Памва. А первую обезьяну родила землеройка — по имени Ткир. А первую землеройку родила ящерица — по имени Щакияр. А первую ящерицу родила саламандра — по имени Убзолуг. А первую саламандру родила рыба — по имени Быкра. А первую рыбу родил червь — по имени Бхокар. А первый червь произошёл от инфузории — по имени Кибмор. А первая инфузория зародилась в чудесном рассоле под названием Лунёб, каковой рассол образовался от смешения чудесных вод Неба с чудесными водами Недр. На самом деле всё было не так, объявил теперь Верховный Жрец, а вот как: Великий и Всемогущий Кондратюк вылепил тело первого человека Амада из Великой Почвы, а затем наполнил это тело душой, созданной по образу и подобию самого Кондратюка. Тела других живых существ, обитающих на планете Раедэм, Кондратюк, мол, также вылепил из Великой Почвы, но души для них он сделал не по своему образу и подобию, а попроще.

Когда учёный Шав-Аоф Бох услышал эту реформаторскую проповедь Верховного Жреца в главном храме столицы, то мысленно обозвал новую религию мракобесием, но в полемику вступать не стал, боясь изгнания.

Шав-Аоф Бох изучал, кроме прочего, случаи выкидышей у беременных женщин, и обратил внимание, что плоды более поздних сроков беременности напоминают обезьянок, более ранних — зверьков типа землероек, ещё более ранние зародыши похожи на ящериц и саламандр, ещё более ранние — на червячков, а на самой ранней стадии внутриутробного развития человек является просто икринкой. «Это яркое доказательство того, — думал мыслитель, возвращаясь из храма домой, в здание, почти восстановленное после разрушительного урагана, — что прежняя наша религия была более правильной. Верховный Жрец сам, наверно, придумывает неправдоподобные небылицы, а кивает на Высшие Сферы Знаний».

Вернувшись в свой дом, который служил учёному одновременно и жилищем, и научной лабораторией, Шав-Аоф Бох запер дверь на засов и занавесил тряпкой окно, дабы ничей злой глаз не подглядел, чем он тут занимается, приготовил птичье перо, очинённое для письменных работ, пузырёк чернил, достал из тайника пергаментный свиток и, пристроившись за столом, принялся писать.

Это был философский трактат, в котором Шав-Аоф Бох доказывал, что никакого Кондратюка во Вселенной не существует. Конечно, с точки зрения новой религиозной идеологии, эти писания являются еретическими, и попади они в руки жрецов, мыслителю несдобровать, поэтому придётся трактат хорошо спрятать. Мыслитель надеялся, что когда-нибудь в будущем, когда с мракобесием будет покончено, потомки найдут этот свиток и поймут, что даже в эпоху мракобесия в империи жили прогрессивные здравомыслящие люди.

Задумавшись, как бы повыразительнее изложить на пергаменте очередную мысль, Шав-Аоф Бох приподнял над столом руку, в которой держал перо, и мягкий, длинный, узкий кончик пера некстати угодил мыслителю в ноздрю. От этого в ноздре защекоталось, и учёному невыносимо захотелось чихнуть. Лицо Шав-Аоф Боха исказила непроизвольная гримаса: зрачки наполовину закатились под верхние веки, брови подпрыгнули, сложив лоб гармошкой, нижняя челюсть отвисла, рот приоткрылся и растянулся в форме коромысла, на нижнюю губу выполз кончик языка. Мыслитель, начиная издавать гортанный звук, положил перо и, закрыв нос и рот обеими ладонями, дабы не забрызгать рукопись слюной и соплями, мощно чихнул, свибрировав всем телом и чуть не сбив локтем чернильницу. После чего, вытерев тряпочкой ладони, рот и ноздри, продолжил работу над трактатом.

Конечно, Шав-Аоф Бох и предположить не мог, что, согласно неизвестным ему законам существования Вселенной, после его чиха, где-то в другой галактике, на планете Земля, над городком, название которого не играет в данном случае большой роли, пронесётся ураган…

В эту майскую ночь бухгалтер Остап Григорьевич Кондратюк и его супруга Эльвира Потаповна практически не спали, ибо за окнами их квартиры со страшным шумом буйствовал сильный ветер, то как зверь воя, то плача как дитя, выражаясь образами великого поэта. Завывания, гул и свист ветра сопровождались аккомпанементом в виде треска ломаемых веток, рокота сорванных листов кровельного железа, дребезжания водосточных труб и оконных стёкол, и тому подобных шумовых эффектов. Во время этой свистопляски в квартире Кондратюков погас электрический свет. Выглянув в окно, бухгалтер выяснил, что свет погас во всех окнах на улице Джордано Бруно, а также на всех уличных фонарях, из чего следовало, что ветер где-то оборвал электролинию…