Кристина Юраш - Венец Безбрачия, или А можно всех посмотреть?

Нет, это был не любитель моей сантехники! Это был профессионал! Я выгребала тряпками воду, сливая ее в ванну, утирала пот и собирала осколки, пока на кухне раздавалась серенада о любви, далекой от платонической.

– … и отдал в твои руки…, – развернулся в силу своих легких певец, пока я прикидывала, где находится ближайший Театр Оперы и Балета, дабы отвести туда будущего солиста на собеседование. Я представила сцену, которую посыпают бутафорским снежком, а на ней стоит конь в пальто и поет, протягивая руку в сторону зрителей. На афишах красуется «Ария Коня в Пальто и мюзикла «Конь в Пальто»! Если не возьмут в оперу, придется идти в балет, чтобы играть роль принца! А что? Реквизит уже встроенный!

– … мой мускул воспаленный! Трепещущий при виде красоты! – закончил кавалерист, пока пехота выжимала тряпку. Не хочу знать, что там с мускулом, и почему он воспален! Вот не хочу и все! Но эту песню мы прибережем для корпоратива проктологов.

Итак, что мы имеем? Есть песни для корпоратива маммологов, проктологов, кардиологов и венерологов.

– … мое сердце, которому нужна только ты-ы-ы! – закончил сольник кавалерист, аккомпанируя себе копытами. Отлично, еще один кардиологический шлягер. Я считаю, что плитка на кухне тоже должна иметь свою долю от гонораров!

В дверь позвонили, причем так, словно вместо звонка выдавливали мой дергающийся глаз. Непрерывная тревожная трель звонка и гул на лестничной клетке свидетельствовали, что пришли радостные фанаты, дабы в полной мере обласкать своего кумира, вручить ему букет звиздюлей и порвать на сувениры. Я бы и сама наладила выпуск сувениров, глядя на санузел, застывший в тревожном ожидании «следующего культурного похода».

Открывать дверь и приоткрывать занавес своей личной жизни я не решилась, тихо отморозившись от настойчивых пинаний моей двери. Если что – все ушли на фронт! Добивать раненых бодрыми песенками!

Я сидела на последнем стуле, пила чай, пока Бейлис прогонял свой репертуар по пятому кругу, застыв конной статуей в центре кухни. Где-то неподалеку была круглосуточная аптека, в которой продавались затычки для ушей. Если природа обделила меня серными пробками, то придется выкручиваться.

– Знаешь, – я поставила кружку на стол, тихо зверея. – Кроме пения ты что-нибудь умеешь? Мне просто интересно.

Если он помимо пения увлекается танцами, то я сразу пишу себе эпитафию, скручиваю ее на манер свечки и жду, когда мне выломают дверь.

– А зачем мне что-то уметь? Знаешь, талант – это дар, который боги посылают избранным, – горделиво заметил жених, глядя на меня с высокомерием человека, который имеет дело с неучем, путающим Пушкина и Гоголя. – Видишь, ты талантами обделена, поэтому ты должна восхищаться теми, кто ими наделен!

Я всю жизнь была уверена, что у меня нет никаких талантов, но последний месяц показывает, что талант все-таки есть. И не один! Талант влипать в неприятности и железные нервы, чтобы отдирать эти неприятности от того места, которое на них регулярно напрашивается.

– Ничего, если я буду тебе петь целыми днями, – постановил гений от музыки, глядя на меня, как Моцарт на «Собачий вальс», – ты поймешь великую силу искусства! Голос – это самое ценное, что у меня есть!

Отлично. Жених с голосом! Может голосить и голосовать!

– Послушай, – умоляюще взглянула я певца после получасового концерта в мою честь, который я, к чести своей, выдержала на ура. – Ну нельзя же петь целый день. Передохни… Не надо напрягать голосовые связки. Ты можешь охрипнуть!

– Знаешь, ты не разбираешься в искусстве, поэтому помалкивай, бездарность, – горделиво ответил «конепринц», вскидывая голову. – Я понимаю, что не всем дано. А раз тебе не дано, то сиди и молчи! Внимай! Кто же тебя еще познакомит с волшебным миром музыки!

Внутренний инженер сидел и прикидывал, что еще немного и наш герой будет царапать короной потолок. Через час я, не выдержав пытки музыкой, вернулась из аптеки, неся в сумке блистер от головной боли и резиновые затычки, которые я экстренно засовывала себе в уши в подъезде. Все! Теперь изображение есть, а звука нет! Я видела, как открывается рот, как меняется выражение лица певца, когда он самозабвенно выводил партию, протянув руку вперед, словно взывая к моим чувствам. Я подарила ему искреннюю улыбку, спокойно созерцая эту пантомиму.

Вот! Вот! Отлично! С лицом, словно его кукожит не по-детски кентавр что-то пел, пытаясь вырвать сердце из груди, а у меня в голове почему-то промелькнула песенка: «Маленькой елочке холодно зимой!». Вон, как сердце из груди вынимает! Совсем замерзла несчастная, околела в своем лесу, а мы бессердечные все ждем Нового Года, чтобы сначала спилить ее, а потом спилить на ней деньги…