Кристина Юраш - Венец Безбрачия, или А можно всех посмотреть?

– Так вот она какая? Тряпочка половая? – спросила я, чувствуя, как у меня от пережитого волнения дрожат руки.

– Тряпочка – да, – закусил губу демон, а потом осторожно сдвинув рукой платье на самый край, прижимая меня к себе. – А вот так – половая, наказанье мое!

Я все еще пыталась понять, что происходит, пока меня долго и нежно утешали, заставляя кусать губы.

– Почему… – задыхаясь, прошептала я, приоткрывая чужие губы и собираясь подарить свой поцелуй в ответ. – Ты называешь меня «наказанье мое»?

– Потому… – шептали мне, целуя меня как в последний раз, – что меня… тобой… наказали… Я даже в отпуск… заслуженный не пошел…

– Не могу … понять… – задохнулась я, когда мое лицо взяли в свои руки, пока мой затуманенный от нежности взгляд, ласкал в полумраке любимые черты. – Я – суровое … наказание? Или … мягкое?

– Хм… – меня поцеловали в кончик носа, а я понимала, что расправлять уже нечего. – Как ты думаешь, наслаждаться наказанием – это мазохизм? Сейчас все узнаем. Учти, амнистия будет только утром.

Черепай меня большая покатаха!

Мы ехали в машине, пролетая мимо светофоров и мастерски рассекая огромные пробки. На моем колене покоилась чужая рука, нежно поглаживая гладкий черный чулок. Изредка на меня бросался взгляд, после которого перед глазами вырисовывались сцены, от которых я прикусывала губу и отворачивалась к стеклу, даря своему отражению улыбку коварной обольстительницы и соблазнительницы. Не могу сказать, что чувствовала смущение, вовсе нет. Машина остановилась, заставив покачнуться на сидении. На мою щеку легла рука демона, нежно разворачивая мое лицо к себе и поглаживая пальцами мой подбородок, изучая его маленькую волевую ямку. Я никогда не видела такого взгляда. Он был похож на темный мед, который медленно, соблазнительно, как рекламе, густо тек по моей душе сладким трепетом, заставляя вздрагивать и чувствовать, как пересыхают губы, когда я мысленно приоткрывала чужие губы для поцелуя. Прикосновение, которое, словно электричество заставляло слегка вздрагивать и замирать. Я прожила тридцать лет, но такое в моей жизни случилось впервые.

– Так! Я вообще-то за кофе собирался! Наказание мое! – опомнился демон, подарив теплый и нежный поцелуй. – Тебе какой?

Я сидела в машине, со скучающим видом следя, как за окном мелькают проезжающие машины, как горит лента фонарей, все еще освещая предутренний сумрак, и вертела на пальце тяжелое кольцо с древними рунами и демоническим камнем.

– Ай! – возмутилась я, когда кольцо слетело с пальца и с глухим стуком упало на коврик. Я наклонилась, шаря руками по полу в надежде найти кольцо раньше, чем вернется демон. В голове вертелся автомойщик, который растерянно протягивает демону кольцо. Мои пальцы нервно шарили по коврику, а я прислушивалась, не откроется ли дверь, застав меня в столь интересной позе за столь увлекательным занятием.

Кольцо было найдено, а я выдохнула с облегчением, резко подаваясь вверх.

– Ой! – я стукнулась головой о приборную панель, потирая место ушиба. Бардачок распахнулся, обнажив приличный барадак. Из него посыпались какие-то бумажки, выкатилась ручка. Я выглянула в окно, не заметив знакомого силуэта на горизонте и принялась со взглядом нашкодившей кошки, быстро и в меру аккуратно складывать все обратно. Это у нас какая-то ерунда… Это у нас какой-то договор. Мне стало безумно интересно, как же зовут моего демона. Понимаю, что на «черт побери!» он не откликается, но у него должно быть имя, которое я имею право знать. Сколько я не спрашивала, сколько хитростью не пыталась его выудить, в ответ лишь получала улыбку. И пока все вращали барабан, предлагая весь алфавит и передавая приветы родственникам, я понимала, что лучшей возможности у меня может и не быть. И вот я добралась до какого-то мятого свитка. Судя по виду, это был очень важный документ, раз был небрежно свернут в трубочку! «Договор», – прочитала я, глазами пробегая реквизиты.

«Дамиан обязуется стать идеальный мужчиной, о котором мечтает Светлана (далее Обреченная)».

Либо в слове «обрученная» кто-то допустил ошибку, либо … Мои глаза жадно пробегали строчки первой страницы.

«Он обязуется вести себя так, как это подобает мужчине ее мечты».

Интересно, а как он узнал, о каком мужчине я мечтаю? «Ага! – кивнули стереотипы. – Мы же мечтаем о почетном алкоголике нашего района, которого будем днем с огнем искать по забегаловкам, а ночью с матом – перематом – под заборами? Нам нужен прохиндей, который вынесет мозг и все из дома? Или альфонс, который тихонько присосется к нашему кошельку? Или стоит попробовать маменькиного сынка, который пускает зеленые, пузырящиеся сопли и боится занести себе ложку в ухо? Или скупердяя, который будет жаться за каждый рубль и требовать чеки за покупку хлеба?»