Леонид Каганов - Антимизогинный двигатель

— На колени! — скомандовала Бэлла.

Робот спокойно опустился на колени, продолжая, смотреть вперед добрыми голубыми глазами.

Все молчали.

— Ну и что нам с тобой делать? — озвучила штурманка Алла общую мысль.

— Я робот, оборудованный саморегенерирующимся телом и искусственным интеллектом последнего поколения. Роботы моей серии разрабатывались с целью облегчить труд женщины в быту и на производстве. Я предназначен для самого широкого круга рабочих, бытовых и семейных задач. Я могу трудиться на конвейере, выполнять ремонтные работы, хозяйственные, нянчиться с детьми, оказывать женщине личные услуги различного характера…

— Сам-то ты чего хочешь? — вдруг звонко спросила Олимпия.

— Я еще не был в эксплуатации, мэм, — честно ответил робот. — Конечно, мне интересна эксплуатация. Поручите мне какую-нибудь работу! Я обязуюсь приложить все усилия, чтобы выполнить ее наилучшим образом.

— Эксплуатация ему интересна… — проворчала Алла. — Эксплуататор!

— Мне кажется, вы меня боитесь, — заметил робот. — Это приносит вам вред, поэтому я обязан дать пояснения, хотя вы мне запретили давать вам пояснения. Но я должен уверить: меня не следует бояться! Ведь я подчиняюсь трем законам роботехники в редакции от 2207 года. Первое. Робот не может причинить вред женщине или своим бездействием допустить, чтобы женщине был причинен вред. Второе. Робот должен повиноваться всем приказам женщины, кроме случаев, когда приказы противоречат пункту первому. Третье. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит предыдущим…

— Как, говоришь, тебя зовут? — поморщилась Бэлла.

— Мое серийное имя Андрон. Заводской номер 74138.

— Слушай внимательно, Андрон. С этого дня ты будешь выполнять всю самую грязную работу на корабле самым позорным для мужчины образом — руками перекапывать грунт в оранжереях, мыть полы тряпкой, готовить еду без мультиварки, стирать вручную. Так ты будешь искупать всё зло, которое приносили нам твои патриархические предки в темные века.

— Спасибо, мэм! — улыбнулся Андрон.

— Тебе запрещено приближаться к женщинам и обращаться к ним, если они сами не попросят!

Робот кивнул.

— Ты будешь молча сносить любые оскорбления!

Робот кивнул. Он все так же улыбался.

— И тебе запрещено говорить «мэм». Это старомодное сексистское слово. Оно обозначает различия и унижает женщину.

Робот кивнул.

— А теперь встань с колен, Андрон, и пошел вон работать! Здесь место для женщин, тварь!

Олимпия сидела в оранжерее и делала вид, что смотрит в планшет, но на самом деле наблюдала за Андроном. Тот деловито двигался между грядками с ведром и тряпкой, оттирая каждый миллиметр покрытия. Пластик за ним блестел небесной чистотой, а перед ним ещё были пятна и пыльные разводы. Так половое покрытие оранжереи не отмывали ни разу.

— Андрон, марш ко мне! — скомандовала Олимпия.

Андрон немедленно отложил тряпку и подошел.

— На колени! — скомандовала Олимпия, чувствуя неожиданное удовольствие.

Андрон аккуратно встал на колени.

— Встать снова!

Андрон встал.

— На колени!

Он опять опустился, продолжая смотреть на нее.

— Не смей на меня смотреть! Это сталкинг!

Андрон опустил глаза.

— Ты мизогинная сволочь! — произнесла Олимпия, но вышло не очень уверенно. — Вы, мужчины, унижали нас всегда! Но больше этого не повторится! Мы победили! Понятно?

— Понятно, — ответил Андрон, не меняя позы.

Повисла пауза. Стало слышно, как в зеленых зарослях гудят гидропонные распылители.

— Слушай, а ты вообще разумный? — спросила Олимпия с любопытством.

— Разумный, — ответил Андрон.

— Чем докажешь?

— Такова моя конструкция. Я мыслю. Я самообучаюсь. Я чувствую.

— Как ты можешь чувствовать, ты же робот? — недоверчиво спросила Олимпия.

Андрон выразительно пожал плечами — оказывается, он и это умел.

— У меня есть все датчики, — пояснил он. — Я чувствую боль. Чувствую холод и жару. Чувствую даже магнитные поля, которые не чувствует человек.

— Я про эмоции!

— У меня организованы те же центры высших эмоций, что и у живого человека. Я умею чувствовать радость и разочарование, успехи и неудачи, интерес к миру и гордость за хорошо выполненную работу…

— И что ты сейчас чувствуешь?

— Я чувствую вашу растерянность, Олимпия.

— Что-о-о? — растерялась Олимпия.

— И ваше любопытство. И ваше желание меня унизить и обидеть.