Марина Суржевская: Дикарь

Через час чулан пах свежестью и деревом от вымытых досок. Проветрив помещение, я вытащила из сумки плед и встряхнула его. Тонкая и легкая ткань-паутинка развернулась и стала пушистым толстым одеялом. Удивительная вещь, доставшаяся мне от бабушки. Я улыбнулась. В этом одеяле спать можно даже на земле, телу будет тепло, а сны приснятся светлые.

Честно говоря, я немного обманула водителя, сказав, что сумки пусты, кое-что имелось. А вот насчет монет не соврала, их действительно почти не осталось.

Линк заснула, сидя на пороге, и я подняла ее на руки, внесла в дом. Осторожно, старясь не разбудить, сняла с девочки верхнюю одежду и ботинки, завернула в одеяло.

— Заяц должен почистить усы и уши… — сквозь сон пробормотала Линк.

— Завтра почистит. Спи, — улыбнулась я.

— А что было дальше? Когда Заяц сошел на берег?

Ну вот, все-таки проснулась!

Я качнула головой, но сдалась. Все равно Линк долго не продержится, заснет.

— Ладно, слушай. — Я поправила одеяло. — Остроухий Заяц сошел на берег, помахал гигантской черепахе и отправился искать свой дом. Теплый Ветер приносил ему запахи моря, а еще рассказывал о том удивительном крае, в который попал Заяц. И шептал о волшебном источнике, окунувшись в который можно навсегда забыть свои печали. И вот, пройдя через поля, леса и даже горы, наш герой увидел стены… Обрадовался Остроухий, решив, что кончились его мучения и он нашел наконец дом, но не тут-то было!

— Дом не дождался его, — прошептала девочка. — Он уснул, ведь Остроухий Заяц шел слишком долго…

— Да. Но самое плохое заключалось в другом.

— В чем? — вскинулась Линк.

Я натянула повыше одеяло и щелкнула девочку по носу.

— Глаза закрой. Помнишь уговор? Историю можно слушать только с закрытыми глазками. Да, надеждам Зайца на спокойную жизнь не суждено было сбыться, потому что его прекрасный, чудесный, хоть и уснувший, домик уже занял наглый Злыдняклют! Ужасное чудовище, что поселилось в домике и путало своим видом даже диких зверей! А вот что будет дальше, ты узнаешь завтра. Спи…

Она что-то пробормотала в дреме, подтягивая коленки к груди. Мое сердце сжалось от любви и жалости. Провела рукой по спутанным кудряшкам.

— Все будет хорошо, — прошептала я. — Все будет хорошо, моя девочка…

Тяжело поднялась и прикрыла за собой дверь.

Странно, но после работы спать перехотелось, в теле разлилась какая-то мутная слабость. Я помотала головой и решила, что неплохо бы хоть немного смыть с себя грязь и пот. Конечно, хочется в ванну, но увы-увы.

Прошла к крану, поставила на пол свечу. Стянула платье и с наслаждением сунула руки под воду. Все же в проживании на юге есть свои плюсы. Пусть и далеко от столицы, зато вот даже в кране вода не ледяная, а вполне терпимая.

Я намочила тряпочку, провела по шее, чувствуя, как стекают по спине прохладные струйки. Надо будет завтра раздобыть где-нибудь ведро. И таз. Вещи выстирать… Да и от куска хорошего мыла я бы не отказалась. В любом случае придется идти в город, нужно купить еды и разные мелочи, необходимые для жизни. Все же как ужасно, что дом мертв…

Пламя одинокой свечи не мешало льющемуся сквозь незашторенное окно лунному свету. И на миг я застыла, глядя на это чудо — круглая и огромная луна висела в окне, словно масленый блин. А вокруг рассыпались искры звезд — невероятно ярких. Красиво.

Вытащила из волос шпильки и заколки, откинула на спину упавшие пряди и потянулась, зевнула. Пожалуй, пора и мне на боковую, дел завтра невпроворот.

Обернулась и подпрыгнула. В темном окне виделся силуэт. Но лишь миг — стоило моргнуть, и он исчез. Я потерла глаза, точно пора отправляться в постель, ну то есть — на одеяло. Мерещится всякое…

Но стало неуютно, красота ночи потеряла свое очарование. Так что я подхватила одежду и нырнула в чулан, где тихо посапывала Линк.

Приступ сжимал горло, колол тело ледяными иглами, жег глаза. Такие знакомые, почти родные ощущения. А я-то думал, что все в прошлом. Как бы не так! Стоило явиться в мой дом незваным гостям, стоило увидеть женское тело. Узкую спину и разметавшиеся волосы. Зачем только пошел к заброшенному крылу? Поддался глупой жалости, не к наглой девице, конечно. К ребенку. Неужели девочка, прячущаяся за юбку этой Софии, — дочь брата? А значит, племянница…