Рон Хаббард - Навстречу Возмездию

Но я не сказал этого.

– Ладно, я пошла, – произнесла она. – Да, между прочим, ты меня как-то спрашивал, занимаются ли китайцы этим со мной. Я должна рассказать тебе, Инки. Можешь не верить, но трое из них «голубые»! Они ни за что не притронутся к женщине, даже не подойдут к ней. Я застукала их прошлым вечером и сказала об этом хозяйке школы – гонконгской проститутке, а та лишь спросила: "Правда?" и пошла смотреть. Поэтому мне ничто не угрожает, Инки. Я берегу силы для того, чтобы (…) тебя. Та-та-та. – И она ушла.

Неожиданно упоминание о «голубых» пронзило меня до самого сердца.

Я сидел без движения.

Лучи весеннего солнца полосами ложились на пол.

Полосы. Решетки.

Внезапно замигал экран Кроуба. У него шла консультация с двумя психиатрами. К операционному столу оказался привязан мальчик лет двенадцати: глаза его были широко раскрыты от ужаса, а рот закрывала хирургическая повязка.

– Бесполезно, – произнес один из психиатров. – Он не только настаивает, что воровать плохо, но и не желает присоединиться ни к одной из действующих в округе банд. – При этом доктор психиатрии покачивал перевязанной рукой.

– Совершенно антисоциален, – подтвердил другой психиатр. – Отщепенец. Не видит своей же пользы.

– Он безнадежен, – отозвался первый психиатр. – Его родители отправили его ко мне в пятилетнем возрасте. Прошло семь лет, но он не сумел продвинуться вперед. Он не желает покупать наркотики у учителей и, несмотря на повторные сеансы электрического шока, отказывается проявлять невротические наклонности.

– Он не сможет учиться в колледже, – заметил другой психиатр, печально качая головой.

– А теперь стал до того нервным, – продолжал первый психиатр, – что отказывается разговаривать! Когда я подхожу к нему, он вопит, что боится нас.

– Почему вы сразу об этом не сказали? – спросил Кроуб. – Консультация и так затянулась.

– Ну, вначале я сказал, – произнес первый психиатр, – что мы имеем дело с паническим синдромом. Я доставил его вам, чтобы вы могли его прооперировать. Я не могу. Я о него всю руку отбил.

Мальчик отчаянно пытался освободиться: он вертелся и пытался что-то сказать.

– Лежи смирно, – велел второй психиатр и профессиональным жестом стукнул его в солнечное сплетение. Мальчик потерял сознание.

Кроуб подал знак, и к нему подбежали два атлетически сложенных санитара. Один нес шприцы и лекарства, а другой толкал перед собой машину для электрического шока.

Первый, с лекарствами, воткнул иглу капельницы мальчику в вену. Другой присоединил к его голове электроды шоковой машины.

Контакты затрещали, и от электродов потянулся легкий дымок.

Оба психиатра улыбнулись и кивнули Кроубу.

– Уверен, – произнес первый, – что вы сможете сделать это так же, как я показывал вам на той женщине. Это очень простая операция: надо всего лишь перерезать нерв вагуса.

– Это ему поможет. Он уже ничего не будет бояться. Ваготомия – чудесное средство, – добавил второй.

Кроуб взялся за нож. Он вскрыл брюшную полость мальчика, ногтем подцепил нерв и, взяв пару маникюрных ножниц, вырезал часть нерва.

Первый психиатр забрал у него удаленный кусок и принялся разглядывать.

– Он самый, вагус, – произнес он. – Но с ним нужно быть очень осторожным. Он может снова вырасти. Дайте мне вон ту дрель.

Первый психиатр очень профессионально просверлил дыру в черепе мальчика, после чего потянулся за ножницами и щелкнул ими.

– Теперь нервы между продолговатым мозгом и телом перерезаны. Нужно все доводить до конца, – сказал он.

– Подождите, – вступил в разговор второй психиатр. – Они могут снова срастись. Дайте мне ланцет.

Он внимательно обследовал горло мальчика.

– Когда-то я читал, что нерв вагус также проходит вдоль яремной вены. Сейчас мы это выясним.

Он сделал надрез.

Наверное, нож у него соскочил. Через надрез вырвался воздух, появились красные пузырьки.

– Ой, (…), – сказал второй психиатр. – Наверное, я промахнулся. Но я все-таки доберусь до него. – Нож снова погрузился в тело.

Выплеснулся фонтан крови и забрызгал его.

– (…)! – произнес второй психиатр. – Я сделал слишком глубокий надрез, и это будет стоить нам пациента.

– Ничего страшного, – отозвался первый. – Его родители все равно уже разорились, оплачивая мои счета. Ничего страшного, дружище.

– Спасибо, что показали, как это делается, – услышал я голос Кроуба.

– Теперь вы должны нам тоже что-нибудь показать, – сказал второй психиатр, направляясь к выходу-вместе со своим Коллегой. – Увидимся за обедом, Кроуб, старина.