Терри Пратчетт - Дамы и Господа [litres]

Возчик прищурился.

– Еще как, – сказал он.

– На твоем месте я бы непременно воспользовался столь удобным случаем, – промолвил Ткач с некоторым злорадством, которое всякие умники частенько проявляют по отношению к простакам.

Библиотекарь мило беседовал с Думмингом и казначеем, но немедленно обернулся, когда Возчик ткнул его в бок.

– Значит, ты бывал в Ломте? – спросил Возчик своим обычным панибратским тоном.

Библиотекарь посмотрел на него с вежливым непониманием.

– У-ук?

Лицо Возчика растерянно вытянулось.

– Но это ведь там ты засовывал куда-то орех?

Библиотекарь одарил его странным взглядом и покачал головой.

– У-ук.

– Ткач! – закричал Возчик. – Обезьяна говорит, что не засовывала орех туда, где не светит солнце! А ты говорил, что засовывала! Говорил ведь, правда? – Он повернулся к библиотекарю. – Она не засовывала, Ткач. Видишь, я знал, что ты все врешь. Ты просто тупой . В Ломте не водятся обезьяны.

От них двоих во все стороны начала распространяться тишина.

Думминг Тупс затаил дыхание.

Библиотекарь взял со стола здоровенную бутыль и похлопал Возчика по плечу. Потом наполнил его бокал и похлопал Возчика по голове.

Думминг успокоился и вернулся к своему занятию. Он привязал нож к шнурку и с мрачным видом принялся наблюдать за его вращением…

Когда Ткач возвращался той ночью домой, на него напал загадочный разбойник и сбросил его в реку Ланкр. Никому так и не удалось выяснить почему. Никогда не подначивайте волшебников, особенно приматообразных. Они церемониться не станут.

Гости потихоньку расходились.

– Скоро она начнет задумываться о своем месте в жизни, – сказала матушка Ветровоск, возвращаясь домой вместе с нянюшкой и полной грудью вдыхая ароматный ночной воздух.

– Она – королева. И место у нее достаточно высокое, – откликнулась нянюшка Ягг. – Почти как у ведьмы.

– Да, но… Задирать нос не стоит, – покачала головой матушка Ветровоск. – Да, у нас есть превосходство , но мы ведем себя скромно и не выставляемся. Никто не может обвинить меня в том, что я когда-нибудь вела себя нескромно и неблагопристойно.

– Лично я всегда считала тебя слишком уж застенчивой, – подтвердила нянюшка Ягг. – И когда заходила речь о скромности, всегда говорила людям, что более скромного человека, чем Эсме Ветровоск, не найти.

– В сторонке тихо делала свое дело, ничего не требовала…

– О да, тебя почти не было видно, – подтвердила нянюшка Ягг.

– Гита, не перебивай.

– Извини.

Некоторое время они шли молча. Это был теплый сухой вечер. На деревьях пели птицы.

– Странно даже подумать. Наша Маграт вышла замуж, ну и все остальное…

– Что ты имеешь в виду под остальным?

– Ну, ты понимаешь… она ведь замужем, – попыталась объяснить нянюшка. – Я дала ей несколько полезных советов. Типа, ложась в постель, не скидывать с себя всю одежду разом. Чтобы у мужчины интерес сохранялся.

– Например, ты всегда оставляла шляпу.

– Верно.

Нянюшка помахала колбасой на веревочке. Она придерживалась мнения, что запастись продуктами, тем более бесплатными, никогда не повредит.

– Да, свадебный пир удался на славу. А Маграт просто светилась.

– А мне она показалась раздраженной и взволнованной.

– Именно от этого невесты и светятся.

– Впрочем, ты права, – согласилась матушка Ветровоск, которая шла чуть впереди. – Ужин удался. Никогда раньше не пробовала, ну, как ее, Вегетарнскую Дуэту.

– Когда я выходила замуж за господина Ягга, нам на стол в виде специального блюда подали три дюжины устриц. Хотя, честно признаться, сработали не все.

– И каждому гостю выдали по кусочку свадебного пирога в маленьком пакетике. Приятно… – сказала матушка Ветровоск.

– Да. А знаешь, говорят, если положить этот кусочек под подушку, то ночью увидишь своего будущего му… – Язык нянюшки запнулся сам о себя.

Нянюшка даже покраснела – что было для нее совсем нехарактерно.

– Все в порядке, – успокоила матушка. – Я не обиделась.

– Извини, Эсме.

– Все где-то когда-то происходит. Я знаю. Точно знаю. Все где-то происходит. И заканчивается одним и тем же.

– Это очень контининуумные мысли, Эсме.

– Пирог был вкусным, – вспомнила матушка, – но… сейчас… не знаю, почему… сейчас, Гита, прямо сейчас… мне почему-то очень хочется конфет.

Последнее слово повисло в воздухе эхом ружейного выстрела.

Нянюшка замерла. Ее рука машинально потянулась к карману, в котором всегда лежали покрытые пылью леденцы. Она уставилась на затылок Эсме Ветровоск, на тугой пучок седых волос, торчащих из-под полей остроконечной шляпы.