Валентина Елисеева - Наперегонки со смертью

Однако, памятуя о своем пристойном виде, элегантном платье и жемчугах, Вера сдерживала низменные порывы и дефилировала дальше с гордо поднятой головой и прямой осанкой, вцепившись в свою сумочку.

– Черная кожа и сапоги на ней круче смотрелись, – донесся шепоток, и гордо поднятая голова Вера вскинулась еще выше.

– Ага. Рожки с хвостиком тоже прикольные были. – И осанка Вера становится еще прямее, а шаг чеканнее.

– Хранителей не боится, на кронтов охотится, – сказано с уважением, кем-то за спиной.

– Церемонию воды прошла в Таисхали – так там до сих пор виртуал чинят! – хихикнули сбоку.

«Боже, скорей бы дойти до гостевого зала – надеюсь, там ученики табунами не ходят!» – взмолилась Вера, щеки которой заливал жаркий румянец при мысли, что весь паркол наблюдал ее вчерашнее шоу и в курсе всех ее оплошек.

В гостевой зале молодых хранителей, к великому облегчению Веры, не было. Но не успела она перевести дух, как в воздухе замерцал перламутровый кокон, распался лепестками и из него вышли двое хранителей миров – точнее, хранитель и хранительница. Остатки кокона растаяли, а пара поклонилась Квазику и настороженно уставилась на Веру.

– Вера, позволь представить тебе родителей твоего ильмира, – сказал Квазик и назвал два труднопроизносимых имени, в которых Вера запомнила только окончание: эти представители рода имели уровень дел .

– Здравствуйте, – кивнула Вера, и ей кивнули в ответ.

Родители Тана волосы имели каштановые, а глаза были сине-черные у женщины и темно-серые у мужчины. Рога и хвосты в комплекте, а печать большого ума еще не изменила лица: их черты были точеными, клыки малозаметными, полосок на лице мало, черными узорами больше покрыты руки.

– Извини, что мы без личин, но глава рода сказал, что ты предпочитаешь видеть истинные облики, – сказала женщина, явно чувствующая себя неудобно с ничем не прикрытым лицом.

– О, если вам самим комфортнее в личине, то я совсем не против, – смущенно заверила Вера, чувствуя себя тираном, лишившим даму законного права на косметику.

– Спасибо, – бледно улыбнулась хранительница и обзавелась не родным, но прекрасным, большеглазым личиком, лишившись при этом хвоста и рогов.

«Какая болезненная зависимость от чужого мнения о прекрасном, – подивилась Вера. – Они же отдельная раса, так зачем маскируются под людей? По идее, им следовало бы гордиться своими ярко выраженными доказательствами ума и образованности. У них щелкнуть крепким хвостом – это как у нас махнуть красным дипломом, так зачем его прятать?»

– Ты действительно планируешь остаться с Таном… на длительное время? – спросил мужчина, сохранивший свое истинное лицо.

– Для начала я планирую с ним познакомиться, – сдержано улыбнулась Вера.

– Тогда не обнадеживай его, пока не будешь абсолютно уверена, – попросил мужчина.

– О, он хороший мальчик, я убеждена – вы с ним отлично поладите и сойдетесь характерами, как мы с мужем, – затараторила хранительница и кивнула супругу. Тот сделал пасс руками и в гостевой зале появился тот самый юноша, которого видела (как казалось – давным-давно, хоть в реальности прошло лишь несколько циклов) в стерео-трансляции Вера.

Молодой синеглазый красавец из ее видения на Земле восторженно посмотрел на Веру, воодушевленно воскликнул: «Как я рад тебя видеть!», бросился к ней, подхватил ее на руки и в эйфории закружил по залу.

Ой-ей-ей! Вот только не говорите, что ее пустые, злые размышления о страсти с первого взгляда вдруг реализовались, да еще и в одностороннем порядке: у нее этот красавчик никакого восторга не вызывал, и радости от встречи она отнюдь не испытывала!

Ошеломленная натиском Вера забилась в его крепких руках, пискнула «Квазик!», но никто не отозвался. Прекрасный принц носил ее на руках, а единственное, о чем думала несчастная жертва межмировых договоров – как избавиться от такого «счастья». Беглый осмотр местности подтвердил мрачнейшие предположения Веры – все другие хранители коварно бросили ее наедине с незнакомым ильмиром.

– Пусти! – буркнула Вера, и ее поставили на пол.

Верин ильмир хвоста и рогов не имел и был в точности таким, как она запомнила: неправдоподобно прекрасен, каштановые локоны (как у родителей), чистые синие огромные глаза (наверняка, как были в молодости у матери), идеальное лицо (не искаженное интеллектом). Наибольшие подозрения у Веры вызвали глаза: такой светлый, простодушный и бесхитростный взгляд она видела либо у младенцев, либо у самых отпетых мошенников, которых по Москве гуляет немало, и в бухгалтерский бизнес они наведываются часто (пожалуй, именно таким мог бы быть взгляд Остапа Бендера). Ясно, что оба варианта мало годились на роль отца и мужа.