Кристина Юраш - Принц по ГОСТу [CИ]

— Прекрати! — возмутилась я, глядя, как он обламывает шип и с интересом рассматривает его. — Они же твои друзья!

— У нас просто долг и общая цель. Вот и все. Я бы назвал нас временными союзниками. У таких, как мы, не бывает друзей, — усмехнулся Винсент, глядя, как из шипа ему на ладонь капает прозрачная, как слеза, капля. — Ты теряешь время.

Он прав! Два лепестка! Каких-то два лепестка! Я плюнула и бросилась в дверь. Лестница вела вниз, а, наученная горьким опытом, сначала швырнула туда ведро, а потом, выждав и успокоившись отсутствием очередной порции хитроумных ловушек, бросилась следом. В красивом зале со скорбящими статуями, стоял пьедестал, заросший розами так, что трудно было что-то разглядеть.

— Окей, зеркало! — спросила я, понимая, как отчаянно бьется мое сердце. — Эти колючки опасны? Ядовиты?

Через секунду появился ответ: «Нет!», вызывая у меня приступ облегчения. Я даже осторожно отломила одну, брезгливо рассматривая и ожидая, что из нее что-то потечет, но нет… Колючка, как колючка!

Черные лозы цвели голубыми цветами, а я бросилась сдирать их, чувствуя, как шипы пронзают ладони, царапают руки и лицо. Больно-то как! Такое чувство, что я рву ежевику голыми руками!

— Еще немного, — задыхалась я, потеряв равновесие и отбросив в сторону длинную лозу, которая никак не хотела прощаться с моей ладонью и одеждой. — Еще чуть-чуть! Потерпи! Потерпи, любимый! Я освобожу тебя!

Я с остервенением выдирала побеги, пачкая розы кровью, растаптывая их ногами, и уже почти не чувствовала боли. Слезы радости на моих щеках смешивались со слезами отчаяния. Да сколько их тут!

И тут я увидела бледное лицо, застывшее, словно маска. На секунду я даже замерла на месте, чувствуя, как грудь вздрагивает от нежности… Моя искалеченная рука легла на белую щеку, оставляя кровавый след, а я склонилась, страстно впиваясь в чужие губы. Мое сердце екало, а я ждала, когда откроются любимые глаза, но… Нет… Ничего не происходит. Я снова и снова целовала его, чувствуя, как моя кровь на его губах смешивается с горечью моих слез. Неужели моей любви недостаточно? Да я никого так не любила! Я не знаю, как нужно любить, чтобы снять это проклятие!

— Проснись, — шептала я, исступленно гладя его волосы и пытаясь оттереть кровь с его щеки и губ. В груди что-то металось, а я задыхалась от отчаяния, прислушиваясь к молчащему пульсу… Почему моей любви недостаточно? Что я не так делаю?

— Я люблю тебя, — умоляюще шептала я, глядя, как с моей щеки на его щеку скатилась слеза. — Люблю… Ты же знаешь, что люблю… Прошу тебя, открой глаза… Я ничего не прошу… Мне ничего не надо… Просто открой глаза… А? …

Перед глазами все плыло, руки тряслись, а я машинально запустила их в свои волосы, затравленно оглядываясь по сторонам…

В отчаянии, я продолжила сдирать розы, понимая, что тот, кто мне их подарит, сразу будет внесен в черные списки. Как же я ненавижу розы! Меня тошнит от них! Мне удалось обнажить грудь любимого, на которой лежал золотой медальон. Я отбросила колючки, схватила его, оставляя пятна крови на белоснежном камзоле, но меня тут же дернули назад, а потом швырнули на пол. Не смотря на то, что в голове все гудело, я отчетливо видела холодные глаза и лицо, напоминающее посмертную маску. Он склонился надо мной, хватая меня за горло и изо всех сил прижимая к полу.

— Гори! — остервенело кричала я, пытаясь оттолкнуть чудовище ногами. — Гори! Кхе… Вспыхни! Раз… вейся!

В моей руке была сжата цепочка, а пальцы лихорадочно пытались подтянуть поближе портрет.

— Гори!!! — свободной, скользкой от крови рукой, я пыталась прикрыть свою шею, яростно вырываясь. Внезапно зеркало, лежащее на полу, вспыхнуло, а оттуда послышался женский голос.

— Повторяй за мной! Заклинаю тебя гореть… Не думай! Просто повторяй!

Я повторяла, чувствуя, как меня пытаются размазать по полу, не смотря на мое яростное сопротивление. И тут я увидела, что лицо, склонившееся надо мной, загорается. Следом вспыхивают руки, одежда, а я лихорадочно пытаюсь отползти подальше от огня, оттирая кровь, текущую из носа. В моей руке был сжат обугленный, черный портрет в виньетке, который я брезгливо отшвырнула подальше, пытаясь отдышаться. На розе оставался последний лепесток. Зеркало померкло, а я слишком устала, чтобы чему-то удивляться.

Не хочу представлять, как принц требует, чтобы все отвернулись и поклялись никому не рассказывать, а потом припадает к губам со словами: «Один раз — не папуас!».