Адам Робертс: Матрица÷Перематрица

Он полностью отключился от окружающего, поэтому не сразу заметил, что перед ним кто-то стоит. Девушка в облегающих черных пластиковых штанах.

— Немо? — спросила она.

Гордон уронил газету на колени. Девушка говорила четким, правильно поставленным голосом с американским акцентом. Может, она была хороша лицом; может, она вообще была небесно хороша. Гордон не знал. Не знал, потому что не мог отвести взгляд от туго облегающих штанов прямо перед его физиономией. Бедра девушки полностью заслонили ему мир. Не просто хорошо сложенные, и даже очень-очень хорошо сложенные, но еще и туго затянутые в черный пластик. Пластик (а может, полиэтилен) нахально лип к ее бедрам, обнимая промежность, от чего в голове у Гордона сама сложилась фраза, в которой слова «обнимать» и «промежность» стояли в тесном соседстве. Штаны сидели как влитые. Они не говорили «практично», или «носко», или «модно», или «дорого», или что-нибудь в таком роде. Они говорили: вот одна стройная ножка и вот другая.

У Гордона пересохло во рту. Точнее, слюна превратилась во что-то вроде эпоксидной смолы.

— Поднимите глаза, — раздраженно сказала девушка.

Усилием воли Гордон приподнял голову и заставил взгляд вползти по черному полиэтиленовому торсу в черной полиэтиленовой куртке к невозмутимо-прекрасному лицу. В тот же миг Гордон понял, что влюбился. Влюбился с первого взгляда в такую невероятную и явно неприступную красавицу. Какой же он идиот!

— Закончили пялиться на мои ноги? — резко спросила девушка.

— А… — Гордон пытался сочинить остроумную фразу, которая мгновенно разрядила бы неловкую обстановку. Развеселила бы девушку, обезоружила и плавно перетекла в увлекательный разговор. Что бы сказал на его месте Джеймс Бонд? Гордон мысленно попытался стать самым клевым парнем на свете.

И произнес:

— А? Ой.

— Закончили?

— Что? — спросил Гордон. Голова у него немного кружилась. Кровь мощно разбегалась по жилам — кровь, обретшая в жизни новое предназначение, кроме как раз за разом двигаться по избитому маршруту: легкие, печень и так далее. Дерзкая, отважная кровь.

— Девушка… — слабо начал Гордон.

— Я не девушка, а личность, — в сердцах отвечала попутчица. — Извольте обращаться со мной соответственно. Смотреть в лицо, а не на бедра, когда со мной разговариваете.

— Простите, — убито промямлил Гордон.

— Я не просто две ноги в облегающих штанах, — продолжала девушка. — Я — человек.

— Конечно, конечно.

— Если вы не видите разницы между моими ногами и моей неповторимой человеческой индивидуальностью…

— Простите, простите, — выпалил Гордон, сгорая со стыда. — Разумеется, вы правы, я должен видеть между вашими ногами. Хотел бы видеть. Обещаю увидеть между вашими ногами. — Он осекся. Девушка явно была в бешенстве. Его охватила паника. — Не в том смысле, что я хотел бы раздвинуть вам ноги. Как раз напротив, я предпочел бы их сдвинуть, если вам так больше понравится. Сжать что есть силы… То есть, конечно, нет. Я бы и пальцем не притронулся к вашим ногам. — Дыхание спирало, глаза жгло. — Не в том смысле, что мне не нравятся ваши ноги. Я не говорю, что у ваших ног есть какой-нибудь изъян, и, разумеется, в других обстоятельствах я… Замечательные ноги, вы наверняка ими гордитесь, я просто хочу сказать, что не зациклен на желании раздвинуть вам ноги, а всего лишь хотел бы увидеть между ними вашу… — он совершенно иссяк, — …вашу неповторимую… — голос уже хрипел, — индивидуальность.

Наступило молчание.

Гордон заметил, что остальные пассажиры напряженно на него смотрят.

Девушка скорбно сказала: «О господи», подвинула его сумку и села рядом.

Гордон взопрел. Спрей-дезодорант «Варвар» проигрывал битву с потоотделением. Под воздействием распыленных химикатов пот, постоянно льющийся у Гордона из пор, не только не терял запаха, а напротив, становился еще более пахучим. Совершенно некстати ему пришла в голову идиотская мысль: почему дезодоранты называются «Варвар», «Дикарь», «Рысь», хотя никто из них не славится особенно свежим запахом? Рысь — это большая кошка, верно? Гордон не знал, чем пахнет большая кошка, но ему вспомнились кошачья моча и кошачьи консервы, а вовсе не океанский бриз, альпийская роса или лавандовый лед. Он запоздало понял, что ухмыляется и подмигивает девушке, как ухмыляющийся и подмигивающий идиот.

— Простите… я… — просипел он. — Простите, мне кажется, мы не совсем удачно начали.

— Ты — Немо?

— Немо. Да. То есть я хотел сказать, меня зовут Гордон. Немо — мой ник в… Подождите, откуда вы знаете? — До Гордона наконец дошло, что творится нечто странное. Красивая девушка обращается к нему в поезде по хакерскому нику, никому в реальном мире не ведомому. — Что происходит? — спросил он. — Откуда вы знаете, что мой хакерский ник — Немо?.. Погодите. До меня дошло.