Александр Курзанцев - Завгар 2. Конец академии

Наконец выдохшись окончательно, Седова прикрыла глаза, откинувшись и мерно покачиваясь в кресле, напоследок произнеся безжизненным голосом, - Это точно конец. - И в этот раз подруга по воспитательной была с ней полностью согласна.

Поднявшись с капитанского кресла, я чуть улыбнулся, уступая место моей первой помощнице - Сарарин. Мы уже вышли из гипера возле родного мира Аллари и теперь нужно было спокойно пройти все кордоны, чтобы добраться до верховной матери космоэльфиек.

- Господин, почему вы скрываетесь?- эльфийка остановилась, не решаясь принять на себя пусть фиктивную, но всё-же роль временной корабельной матери, - Стоит нашим сестрам услышать ваш прекрасный голос и заглянуть в бездонный космос ваших глаз, как нас тут же пропустят.

- Ну да, - хмыкнул я, скептически. Всё-таки, секс со мной их не только делал беззаветно преданными, но и отшибал им критическое восприятие реальности. Поэтому приходилось выдумывать на ходу различные причины. Вот и сейчас, я не стал с старпомой спорить, а только заметил, - Верная моя Сарарин, все так, но увидев меня они непременно захотят со мной встретиться, а это сильно отдалит меня от нашей главной цели - знакомства с великой матерью. Неужели ты позволишь великую мать ждать ещё дольше?

- Вы правы, господин, - склонила голову эльфийка, - как всегда. Я приложу все свои скромные силы чтобы не задерживать вас ещё.

А затем, приняв серьезный и властный вид, она уселась в капитанское кресло и потребовала связать её с ближайщей боевой станцией, а я отошел чуть в сторону, чтобы не мешать и, сложив руки на груди, приготовился ждать. Оставалось совсем немного, совсем чуть-чуть времени, до того момента как этот эльфийский мир станет полностью и безраздельно моим. И пусть я буду лишь тенью за спиной великой матери, серым кардиналом, но говорить она будет моим голосом и ничьим иным.

Через три дня

- Кто ты? - великая мать народа Аллари поднялась с трона, глядя грозно и властно на меня, застывшего у подножия широкой лестницы, до поры закутанного в балахон и прячущего лицо.

- Я? - откинув капюшон, улыбаясь и с превосходством смотря ей в глаза, ответил, - твой личный сорт героина!

- Чужак?! Как ты проник сюда? - она сощурила свои прекрасные большие миндалевидные глаза, делая шаг вперед, - впрочем неважно, я сама тебя уничтожу.

- Не уничтожишь, - я продолжал смеяться, рассматривая прекрасную в своём искреннем гневе эльфийку, спускающуюся ко мне, - ты уже страстно желаешь меня, просто этого ещё не поняла.

- Нет, пожалуй не буду уничтожать, я буду тебя пытать... - прошипела она, яростно хватаясь за парадный меч на бедре, подходя всё ближе. Вот только рука на эфесе, чем ближе эльфийка была ко мне, тем слабее держала рукоять, а голос великой матери стал предательски меняться.

Остановившись на предпоследней ступеньке, не в силах сделать больше ни шага, она застыла дрожжа и глядя на меня полными страха и непонимания глазами, а я, распахнув балахон полностью, остался в чем мать родила и лишь нанесенное на кожу масло делало меня слегка блестящим и чрезвычайно, чрезвычайно приятно пахнущим.

- Ароматическое масло Лафрим, - пояснил я, проводя ладонью по телу, - как случайно выяснилось, вступая в контакт с моей кожей, оно выделяет в воздух очень мощный афродизиак действующий на ваш народ. Но не только, еще, отчасти, притупляет волю и вызывает чувство безотчетного доверия. Чем больше ты сейчас его вдыхаешь, тем сложнее тебе становиться сопротивляться зову.

Подойдя, я коснулся великой матери, прекрасной юной эльфийки чей возраст точно перевалил уже за тысячу лет и принялся медленно снимать с неё царственное облачение. - А когда я с тобой закончу, ты будешь хотеть только одного, чтобы я снова возлег с тобой.

Так и не покинувший ножен меч загремел эфесом по камню, а я жадно приник губами к стоявшим торчком соскам небольшой эльфийской груди, вызывая у той полный возбуждения стон. А затем, разложив на ступенях великую мать, полностью потерявшую над собой контроль, я резко и грубо вошел в нее, приговаривая, - Была у вас великая мать, а теперь будет великий бать.

Консилиум врачей, собравшийся над телом великого князя, всё еще пребывавшего в коме, в полной тишине наблюдал за вставшим торчком в области таза пациента покрывалом. Чуть кашлянув, Румпельштильцхен заглянул еще раз под него, после чего громко произнес, обращаясь к остальным, - Коллеги, ну по крайней мере, мозг сильно не пострадал, раз пациент способен на подобные физиологические реакции.