Игорь Подгурский - На суше и на море

– Значит, о свойствах аметиста никому точно не известно? – уточнил начальник отряда.

– Абсолютно, – заверил Скуратов, захлопывая папку. – Даже Олафу. Он, полагал, что залетел в Валгаллу, нажравшись вареных мухоморов. Эта версия у норвежцев и прошла как единственно возможная.

– Не понимаю, – искренне удивился Владимиров, разглядывая пепел от туеска. – Аналитики делают прогноз несанкционированного использования этого артефакта в ближайшие дни. Главк беспокоится о судьбе камня и просит взять дело на контроль.

– Ничего они не знают, аналитики ваши, – злобно зашипел встрявший в разговор Фурманов. – Я им недавно заказал прогноз на футбольный матч. Пять – ноль, говорят. Я всю зарплату поставил. Коэффициент – один к десяти.

– Ну и?.. – заинтересовался Владимиров.

– Ну и все, – скривился Фурманов. – Скуратик, займи до получки голодному комиссару.

– По делу говори, – потребовал Владимиров. – Что с аметистом делать?

– Забрать да Хохелу на хранение сдать, – поморщился комиссар. – Бесхозный артефакт страшнее Задова в увольнении.

– Нельзя, – возразил Малюта, доставая из папки какую-то грамотку. – Главк давал указание – не изымать целевые артефакты из родной реальности без крайней необходимости.

– Какой же он целевой? – здраво возмутился Фурманов и тут же снизил голос. – Его еще этруск твой кому-то высылал. Это когда еще было.

– Дело темное, – извлекая еще один документ и показывая Фурманову, заметил Скуратов. – Евдолия, дочь того жреца этрусского, до места, как я говорил, все-таки доехала, хоть и без аметиста. Так вот Евдокия Долгорукова-Крымская – ее прапрапра…внучка.

– Дошел, стало быть, камешек, – невольно присвистнул Владимиров и, глянув на прикусившего язык Баранова, сделал ему знак продолжать доклад.

– Это другой коленкор, товарищ, – тихо согласился Фурманов. – Стало быть, у кристалла судьба еще в будущем. Любопытно.

– Подведем итоги, – еле слышно предложил командир отряда. – Исторической и финансовой ценности камешек не представляет. Никому он, кроме директора музея, не нужен. Секрет его – способность перемещать владельца по реальности, если он вправлен в головной убор, – никому не известен. А вывод?

– Пусть в витрине пылится. Проверить сохранность и выставить караул дня на три, – заключил Фурманов, теряя интерес к теме разговора и вновь уткнувшись в таблицу предстоящих игр футбольного чемпионата и бланк тотализатора. – Пока аналитики наши не уймутся.

– Согласен, – подтвердил Скуратов. – Я сам съезжу. Сегодня под вечер и вылечу.

– Садко возьми, – посоветовал комиссар, не отрываясь от изучения служебных документов. – Изнылся весь, бедолага. По Руси соскучился. Ностальгия, говорит. Мало ему зверинца Дурова и березок в саду за штабом.

– Надо бы еще одного, – задумался Владимиров. – Может, Петруху?

– Дмитрий Евге-э-эньевич, – умоляюще сказал Скуратов. – Избавьте, христа ради прошу.

– Ладно, – решил Владимиров, – сыграем в рулетку. Добровольца вызовем.

– Ставлю пайковые на Петруху, – оживился Фурманов.

В зале послышался неясный шум – народ просыпался и кое-где для разминки даже флегматично хлопал в ладоши. Закончивший доклад Баранов, довольный собой и жизнью, бодрым аллюром возвращался в президиум.

– Господа, – вернул бразды правления в свои руки Владимиров, – доклад окончен. Надеюсь, что все мы, включая Задова, извлечем из него что-нибудь полезное и сделаем правильные выводы.

– Ага, – себе под нос подтвердил Фурманов, пока заммордух шагал к столу, – регламент в следующий раз ограничим вдвое.

– Втрое, – насупился Скуратов.

Фурманов мгновение посомневался, но здраво рассудил, что ссориться с потенциальным кредитором ему ни к чему. Комиссар с контрразведчиком обменялись крепким рукопожатием.

А Владимиров между тем продолжал:

– Торжественная часть закончена. Далее по распорядку дня и по случаю юбилея – банкет. Но есть еще один открытый вопрос. В реальность «Земля-812» убывает опергруппа в составе господ Скуратова и Новогородского. Работа профилактическая – эксцессы не ожидаются. Нужен еще один, но опытный товарищ. Желающие?

Народ еще сомневался, стоит ли менять банкет в руках на командировочные в небе, а Сусанин, сидевший у прохода в своем неизменном армяке, уже действовал. Сорвавшись с места и едва не споткнувшись, он метнулся к двери и уже оттуда убедительно потребовал:

– Меня пиши.

Убедившись, что искомый доброволец нашелся, Владимиров с чистой совестью закрыл собрание. Дружинники, принюхиваясь к доносившимся из отрядной столовой ароматам, разбрелись по теремкам и избам за фраками. В штабной палате остались только Владимиров, Скуратов и Садко.