Владимир Лещенко - Чародей фараона

– Тайные свитки из храма Тота будут вручены владыке Та‑Мери, но не тебе, а твоему внуку! Ибо такова воля благого бога Тота, объявленная мне самим Владыкой Счета и Письма! – торжественно провозгласил он замогильным голосом.

Сказанное возымело эффект, и даже более сильный, чем ожидал Данила. Уж что‑что, а выражение пугливой растерянности в прежде каменно‑грозном лике Хуфу он разглядел. Испуганно зашептались стоящие вокруг сановники. Около Дани немедленно образовалась пустота. Из всей толпы царедворцев остался невозмутимым лишь Хафра. Злорадно поблескивали его ледышки‑глаза. Царевич радовался, что его дражайший папенька остался с носом.

Повелитель Двух Земель наконец справился с собой и продолжил раздачу наград:

– За верную службу Нашему Величеству награждаем хему‑нечера храма Птаха, Джеди, взысканного самим Тотом, деревней в Заячьем номе…

«Понятненько, и меня с глаз долой. Заячий ном – это, кажется в Верхнем Египте. По местным меркам, у Сета на куличках. Вот спасибочки, государь‑надежа, отблагодарил выше крыши».

– Дарим ему дом в два этажа, с садом и водоемом в городе Джед‑Снефру… (Тоже не ближний свет.) – И назначаем старшим писцом при наместнике Верхнего царства, – изрек фараон и сделал жест, давая понять, что аудиенция окончена.

Когда двери тронного зала закрылись за ними, Анх, вдруг резко побледнев, обмякла на руках Джедефхора.

– Что с ней? – испуганно спросил принц, обводя взглядом присутствующих.

Выскочивший из‑за спин стражей уже знакомый Даньке старикашка‑лекарь из храма Нут, лечивший некогда принца после его первой стычки с хурсарками, пощупал у девушки пульс и сообщил, что с женой уважаемого царского сына приключился самый обычный обморок.

Тогда бывший наследник Верхнего и Нижнего Египта подхватил свою супругу на руки и понес ее дворцовыми коридорами.

Следом двинулся и Даниил.

Анх очнулась, когда принц уже взобрался на колесницу, устроив ее на подушках.

И тут же горько разрыдалась. Из ее сбивчивых слов, перебиваемых слезами, Даня понял, что она просит у мужа прощения за принесенные ему беды.

– Из‑за меня ты не станешь фараоном… Не наденешь двойной венец… Не обретешь божественность… – всхлипывала она. – И тебя не погребут в великой пирамиде…

– Ничего страшного, милая, – ободряюще произнес принц. – Зато ты теперь будешь служительницей самого Владыки Восхода и Заката. Твоей божественности нам на двоих как‑нибудь хватит.

«И кто бы меня, бедного, так полюбил?» – с оттенком печали подумал про себя Даня.

А потом решительно подошел к молодой чете.

– Слушай, дружище Джедефхор, – обратился он к принцу, – что я тебе скажу. Не знаю, какую должность даст тебе твой… хм, божественный отец, жизнь, здоровье, сила…

«И дрыном его через копыто!» – добавил он про себя.

– Не знаю, как будет складываться жреческая карьера твоей жены. Но знаю, что вы с ней проживете долго и счастливо. Ты станешь мудрецом, слава о котором выйдет далеко за пределы Земли Возлюбленной и дойдет до очень‑очень далеких потомков. Анх родит тебе много сыновей и по крайней мере одну дочь, которая тоже станет жрицей и которую будут звать Реджедет. А твой внук, ее сын, займет трон обоих царств и станет основателем новой династии.

– Что ты говоришь?! – испуганно вопросил Джедефхор. – Но я лишен права… и мои дети тоже…

– Ну, это будет еще не скоро, – поспешил успокоить его Даня. – Умрет один твой брат, другой, затем его сын, и сын сына… И только после этого трон Та‑Мери займет твой потомок. И именно ему отдадут тайные свитки из храма Тота.

– Тебе снова было видение! – благоговейно уставился на него экс‑наследник престола.

Данька с улыбкой кивнул и тепло попрощался с друзьями. Вряд ли когда‑нибудь им доведется свидеться еще раз.

– А может, и ты с нами, а, Джеди? – робко предложила Анх, вытирая покрасневшие глаза.

– И правда! – с энтузиазмом подхватил принц. – Поехали! Ведь ты так и не был у нас на свадьбе!

Археолог печально покачал головой:

– Нет, родные, не могу. Вас проводит Наакон. А мне тоже пора.

– Куда ты теперь? В Джед‑Снефру или дальше, в Заячий ном?

Данька пожал плечами и не ответил.

Так вот он какой, легендарный камень Бен‑Бен, или, как его именует Древний, ЭРЛАП.

Невысокий, пирамидкой, каких‑то три или три с половиной метра. Четыре гладкие, словно отполированные грани. Под слоем «полировки» проглядывали неведомые значки, похожие на иероглифы. Было непонятно, каким образом нанесены эти рисунки на поверхность и почему их видно. Словно кто‑то покрыл камень слоем толстого, но прозрачного стекла. Однако ж не стекло это было.