Алексей Калугин: Галактический глюк

В той стороне, где медленно падало за горизонт местное светило, почти такое же большое и рыхлое, как земное солнце на закате, на самом краю летного поля стояла пара невысоких построек – не иначе как административные здания, а может быть, еще и зал для встречи особо важных персон. Именно оттуда в направлении «Пинты» не спеша шествовали двое. Прибывший на почтовике решил не спешить на рандеву с представителями местной власти. Он сложил руки на груди и, привалившись плечом к посадочной опоре, принял небрежную позу.

Пара, искавшая с ним встречи, имела вид внушительный, хотя и несколько странноватый. Оба представителя власти были одеты в форму из черной кожи – брюки, заправленные в высокие ботинки, короткие куртки с узкими погончиками, на головах – кепи с широкими козырьками. Хотя, нет, все же это была не кожа, а кожзам. Неплохого качества, но все одно – дешевка. Некоторое уважение вызывали разве что короткие автоматы с откидными прикладами. Модель «паркер» – не новая, но добротная, удобна в обращении и, что самое главное, на редкость надежная. Магазин на сто тридцать две разрывные капсулы. В некоторых дальних колониях «паркеры» до сих пор стоят на вооружении. Что и говорить, хороший автомат. Беда лишь в том, что оружие в руках нередко делает человека излишне самоуверенным. Вот и эти двое в черном кожзаме держали автоматы, как женские сумочки – повесив на плечо и придерживая локтем, – из чего можно было сделать вывод, что ни у одного из этих олухов оружие даже не снято с предохранителя. Должно быть, успели просканировать «Пинту» и знали, что весь экипаж почтовика состоит из одного человека. Вот он – стоит перед ними открыто, не таясь. Да и что ему было таить – он пришел с миром.

Охранники остановились в двух метрах от человека с «Пинты».

– Хау, мэнш, – медленно, растягивая слова, произнес один из них.

– Бог ты мой! – расплылось в радостной улыбке лицо человека с «Пинты». – Старый добрый старжик! Поистине, стоило пролететь пол-Галактики только ради того, чтобы услышать этот удивительный древний язык, столь несправедливо забытый в других уголках Вселенной!

– Кончай трепаться, – прервал его охранник. – Ты шо сюды прифлаел?

Лицо гостя приобрело обиженное выражение.

– Признаться, я рассчитывал на более теплый прием.

– Цедули давай, – охранник протянул ладонь, широкую, как совковая лопата.

– Прошу вас, – тут же подал ему пластиковую карточку удостоверения личности человек с «Пинты».

– Вениамин Ральфович Обвалов, – охранник сравнил лицо стоявшего перед ним человека с фотографией на документе, после чего уверенно заявил: – Цедуля левая.

– Согласен, – не стал спорить Вениамин. – Но, во-первых, я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы пользоваться фальшивыми документами, во-вторых, сделано удостоверение хорошо, в-третьих, зовут меня именно так, как в нем указано, в-четвертых, других документов у меня все равно нет.

– С какой целью ты прифлаел на Веритас?

– Я не собираюсь обсуждать свои планы с тупыми охранниками, – мило улыбнулся Вениамин. – Или, как вас здесь называют, – джаниты?

– Я так разумею, официального приглашения у тебя нет, – недобро прищурился джанит.

– Правильно разумеешь, – одобрительно щелкнул пальцами Вениамин.

– По сему поводу, в соответствии со статьей двадцать семь, пункт три Официального уложения планеты Веритас, ты есть присонер.

– Хазер! – презрительно усмехнулся Вениамин, уверенно переходя на старжик. – Мне вообще неинтересно с вами гуторить, хайваны. Ведите меня к своему чифу – с ним гуторить буду.

Второй джанит, молчавший все это время, пребывал в некотором замешательстве – должно быть, он был не чужд рефлексии и откровенная наглость Обвалова казалась ему подозрительной. А вот разговорчивый приятель его повел себя именно так, как и ожидал Вениамин, – прорычав что-то нечленораздельное, джанит сорвал с пояса наручники и сделал шаг вперед. О том, что при задержании может понадобиться автомат, бедняга не подумал. Вениамин поймал разъяренного джанита одной рукой за шею, другой – за плечо и, чуть отклонившись в сторону, только помог ему продолжить начатое движение. Джанит врезался лбом в посадочную опору «Пинты» и, обхватив ее руками, точно изгнанник, вернувшийся после долгих скитаний к родным березкам, упал на колени. Козырек из плотного кожзама смягчил удар, но на какое-то время сознание джанита помутилось. Напарник его схватился было за автомат, но холодный взгляд серо-стальных глаз Вениамина вкупе со стволом «паркера», направленным ему в живот, вынудили джанита поднять руки.