Владимир Ивенин - Фантастическое приключение доярки Нюрки и коровы Шурки

— Прямо сейчас! — не поняв насмешки мужичка, рявкнул инструктор.

Мужичок быстро стянул с себя драную кацавейку, оставшись только в нижней давно не стиранной рубахе с нательным крестом на засаленном, почерневшем от грязи шнурочке.

— Лапти тоже снимать? — вскинув глаза на инструктора, спросил мужичок.

Ведерников, брезгливо взглянув на мужичка, прошипел ему через стол:

— Сгинь! И чтобы духу твоего больше здесь не было! Но мужичок хитровато улыбнулся и спросил:

— А с кем же ты колхоз строить думаешь? Одних в Сибирь, меня сгинь, а третьих ещё куда-нибудь отошлёшь.

Инструктор поманил к себе одного из всадников. И мужичок, почуяв, что запахло жареным, метнулся в середину толпы. Передние ряды плотно сомкнулись.

— Так! Я гляжу, здесь ничего не получится, — встав с табуретки, заговорил молчавший до этого Нужда. — С нашими людьми по-другому надо, — уже обращаясь к инструктору, добавил он: — Вы садитесь, а я поговорю с ними.

Нужда выхватил из кобуры наган и пальнул из него пару раз над толпой, которая шарахнулась в разные стороны. Но верховые будто только и ждали этого момента, подняли над головами кнуты и, наезжая на растерявшихся людей, снова согнали их в плотную кучу перед столом президиума.

А когда все утихли и больше не было слышно голосов, только похрапывание возбуждённых лошадей да затаённое дыхание селян, Нужда грохнул рукояткой револьвера о тяжёлую дубовую столешницу и сквозь оскаленные зубы проговорил:

— Больше предупреждать и уговаривать вас не буду. Колхозы организовывать — не моё решение, а нашего правительства и родной большевистской партии. Те, кто сейчас не запишется в колхоз, тут же будут объявляться врагами народа.

— А мы что, не народ, что ли?! — кто-то, не вытерпев, выкрикнул из толпы.

Нужда пропустил это мимо ушей и закончил угрозу:

— Они будут отправлены в Сибирь, на Соловки или куда ещё дальше. А имущество их будет конфисковано в пользу бедняков.

— Уж лучше здесь помереть, чем на каких-то Соловках! — послышались возгласы из толпы.

— Совсем с голоду-то, поди, не дадут умереть? — вторили им другие.

А когда Нужда снова поднял наган кверху, толпа рванулась к столу с возгласами:

— Меня пиши! Пиши меня!

Тут Нужде пришлось снова выстрелить вверх, но уже не для того, чтобы нагнать на сельчан страху, а для того, чтобы толпа не снесла стол вместе с президиумом. А когда люди снова успокоились и притихли, Нужда, загыгыкав, сказал райкомовцу:

— Видал, как быстро колхоз организовали?! Три выстрела из нагана — и колхоз имени полководца гражданской войны Климента Ефремовича Ворошилова уже готов!

Началась запись в колхоз. Это дело было упрощено, по желанию крестьян, без заявлений.

После поголовной записи в колхоз к клубу подъехали четыре подводы, окружённые верховыми красноармейцами. На первой подводе сидел Темка Копылов со всем своим многочисленным семейством. На второй и третьей — его родные братья с семьями и с такими же дорожными узелками в руках, как и у Темкиного семейства. На четвёртой подводе было семейство лавочника Петра Карташова, которому даже сейчас, несмотря на Мишкин наган, сельчане кланялись в пояс, за то, что он всегда и в любое время выручал их.

И тут снова произошла небольшая заминка. Маленький сынишка Нужды, Генка-Тоска, державшийся за штанину отца, вдруг сорвался с места и подбежал к первой подводе. Не говоря ни слова, он сдёрнул красные фетровые сапожки с ног девочки и, тут же усевшись на грязной обочине, начал их примерять на свои босые ноги.

Девочка залилась слезами. А Темка только искоса посмотрел сначала на сопливого Генку, потом на оскалившегося Нужду и тихо сказал:

— Не плачь, дочка. Бог дал — Бог и взял. Куплю я тебе сапожки ещё лучше этих.

От ласкового голоса отца и его обещания девочка сразу же успокоилась и заулыбалась.

— На Соловках не купишь, мироед. Здесь всю деревню обокрал и ещё там кого-то обокрасть собираешься?! Не выйдет! — с этими словами из толпы вылетела женщина, одетая не по сезону и крикливо. Она подбежала к мальчику, подняла его с земли и подолом юбки вытерла его сопливый нос.

— Бесстыжая, разоделась в чужое, да ещё насмехается!

— Вороги! И греха не боятся!… — полетело из толпы. Нужда скривился, как от зубной боли, и крикнул:

— Антонина! Марш домой!

В эту минуту райкомовец махнул рукой красноармейцам, а те в свою очередь возницам, и подводы двинулись с места. Вслед им понеслись сочувственные возгласы: «Спаси вас Бог!». А некоторые женщины, не скрываясь, вытирали слезы.