Далия Трускиновская: Тревога

Но Наташа не дала ему расслабиться и провалиться в рассуждения о хворобах, а потащила в аэропорт встречать Бомануара. Охрана долго не позволяла гостю спуститься по трапу – гоняла всех подозрительных женщин от пятнадцати до восьмидесяти шести, непонятно откуда возникавших на летном поле. Наконец иностранца провели служебными коридорами, черный джип с мощным эскортом понесся в сторону городского центра, а некоторое время спустя караван из двух «мэрсов» и одной «ауди», пользуясь темнотой, благополучно улизнул в сторону озера, где стоял пресловутый сидяковский дом.

Ужин завершился в первом часу ночи. Бомануара отвели в главные гостевые апартаменты, его секретаря – во вторые, Наташе уже не имело смысла возвращаться домой, и Сидяков, добрая душа, предоставил ей половину своего ложа – впрочем, ложе было таких размеров, что хоть в футбол играй.

Спальня наполнилась сложным ароматом – мандарин, бергамот и еще что-то. Эта композиция будила в Сидякове неожиданные способности и неслыханные потребности. Но порезвиться не удалось – в самую неподходящую минуту заорали сирены.

– Вот черт! – вскинулась Наташа и безошибочным движением включила монитор. – Сашка, бабы на территории!

– Как?!? Вот тебе и умный дом! Вот тебе и сенсоры! Вот тебе и датчики!. Вот тебе и инфракрасное излучение!.. – выкрикивая известные ему научные слова, Сидяков торопливо одевался.

– А кто, по-твоему, их отследил?! – Наташа даже не пыталась одеться, а влезла в сидяковский халат.

– А кто их через забор на территорию пропустил? Куда камеры слежения смотрели?!.

– Откуда я знаю? Я их, что ли, ставила?..

Сидяков выскочил в холл очень вовремя – со двора туда вбегали рослые парни в камуфле и рассредотачивались по дому таким образом, словно собирались держать круговую оборону. Одновременно появился возмущенный секретарь.

– Бомануар! Бомануар! – вопил он. – Куда?!.

Поняв, что с французом неладно, Наташа первая кинулась в гостевые апартаменты, остальные – за ней. Окно спальни было разбито, Бомануар исчез.

– Ну ни хрена себе! – изумился командир дежурной бригады. – Выкрали! Тебе, хозяин, кто всю эту дребедень ставил? Весь дом в датчиках, а человека выкрали!

Сидяков схватился за голову.

– А все ты, все ты!.. – взвизгнул он, обращаясь к Наташе. – Теперь всю жизнь не расхлебаем!

Сад осветился ярче, чем от солнца в полдень, – ребята включили прожекторы на крыше и носились по дорожкам в поисках следов. Секретарь побежал к ним – задавать вопросы по-французски.

– А мы что стоим? – возмутился Сидяков. – Пошли! Пусть этот козел видит, что мы тоже помогаем!

Сад был художественно поделен на участки – зона отдыха у фонтана, зона отдыха с беседкой, площадка для шашлыков и еще какие-то, куда с самого новоселья не ступала нога человека. Сообразив, что диверсантки могли пробраться на территорию, прыгнув с забора на крышу искусственного грота (подвиг для Тарзана, но другого способа миновать полосу датчиков как будто не было), Наташа побежала туда. Вдруг гуляющий луч высветил лежащий на песчаной дорожке большой клетчатый тапок.

– Сюда! – крикнула Наташа. – Ко мне!

Дикий, совершенно предсмертный вопль из грота был ей ответом.

Знаменитый француз сидел на корточках, забившись в угол между стенкой и каменной скамьей. Он левой рукой закрывал лицо, а правой отмахивался от Наташи. С большим трудом секретарь уговорил его выбраться наружу.

– Уф-ф! – сказал Сидяков. – Обошлось! Но какого черта он в сад через окно полез? Он что, не знал, что живет в интеллектуальном доме?

Бомануара всей командой повели обратно в особняк, усадили в холле, и успевшая одеться горничная принесла коньяк. Наташа включила комп и вывела на монитор программу звукового перевода. Конечно, в списке вопросов подходящего не нашлось – автор программы не думал, что пользователи будут по ночам прыгать из окон и под вой сирены носиться по саду, теряя тапки. Наконец француз понял, чего от него хотят.

Русский голос, говоривший от его имени, был скрипуч и сварлив.

– Я не хотел спать! Я хотел читать Расин! Я читал монолог… – тут голос замолчал, программа напоролась на незнакомое слово и выдала его на всякой случай с французским прононсом: – Британикюс!

– Чего? – не понял Сидяков.

– О-о! Жан Расин! Трагеди! Британикюс! – заголосил секретарь, увидел, что никто ничего не понял, сорвался и убежал. Вернулся он через несколько секунд, неся двумя руками, как святыню, маленький красный томик с золотым обрезом. Сидяков открыл, ничего не понял и передал книгу Наташе.