Геннадий Прашкевич - Виртуальный герой, или Закон всемирного давления

Нет, лучше вернуться к Ученому совету…

Приду сейчас на совет. Выслушаю Мельничука. Выслушаю его защитников, выступающих против давно установленных физических законов. А потом влеплю пощечину.

Николай Владимирович наслаждался.

Он любил свой городок – небольшой научный городок, лет тридцать назад выросший при искусственном море. Если бы не внезапные и необъяснимые изменения: то вдруг исчезал давно примелькавшийся памятник, а на его месте возникал пестрый газон, то вдруг вместо молоденькой лаборантки возникала в лаборатории почему-то ничему не удивляющаяся прокуренная седая мегера, то вдруг веселая дискотека занимала место старого склада, он бы каждый день встречал с восхищением, как сегодня.

Но – изменения! Изменения!

«Или я схожу с ума, – жаловался он Мишину, – или с миром что-то творится».

«А ты внимательней наблюдай, – советовал Мишин, покручивая усы. – И чаще ходи ко мне. Если я успею запустить аппарат до того, как Мельничук и его присные выкинут меня из института, кое-что станет яснее». Он собирался с помощью специального сверхчувствительного аппарата прослушивать удивлявшие Николая Владимировича как бы не прорисованные участки неба, те самые, на которых никто никогда не видел ни одной звезды. Еще Мишина интересовали странные изменения. Он искал скрытую от глаз связь. «Главное, – убеждал он старого друга, – не с каким-то там Мельничуком бороться, а понять скрытую сущность мира!»

Если честно, слова Мишина не приносили Николаю Владимировичу успокоения.

В некотором смысле они нравились ему даже меньше, чем бредовые теории профессора Мельничука.

Варить кофе жена отказалась.

– Вари сам, рохля! – раздражение ее не знало границ. – Я в отделе кадров десять лет, и четыре года из них заведую отделом! А ты жалкий кандидат наук! Вечный кандидат! Сколько можно? Ну, почему тебе не поддержать профессора Мельничука? Ты же прочел его книгу. Ее все прочли. Ее даже я прочла. Интересная книга! Прогрессивная! « Явления, отрицающие земное тяготение. » Человек замахнулся на глобальную тему! Он не признает авторитетов. Потому его и Хозин и Довгайло поддержали. Ну, зачем тебе идти против Ученого совета?

– Хозин и Довгайло еще не весь совет.

– Ну конечно! – саркастически усмехнулась жена. – Ты желаешь шагать в ногу с господином Ньютоном. Боишься всего нового! Да чего тебе сдался этот Ньютон? Он и умер давно, и яблоню его, наверно, спилили. Он был англичанин, а Мельничук – наш человек! И потом… Всемирное тяготение или сила всемирного давления… Какая, в сущности, разница?… А Мельничук, между прочим, не только член Ученого совета. Он еще и доктор, и профессор, и входит в состав дирекции. А Ньютон, – добавила она обидно, – был пэр.

Насчет пэра Николай Владимирович не помнил, но при всей своей нерешительности страстно не желал, чтобы в пэры выбился Мельничук. « Открытие новой истины само по себе является величайшим счастьем. Признание почти ничего не может добавить к этому ».

Ишь, загнул!

Все отлично знают, что входит в это «почти ничего».

Там и будущее членкорство, и отдельный коттедж, и новая машина, и большой приусадебный участок, и частые поездки за бугор, а главное – новый отдел и место первого зама. А как только станет он первым замом, сразу всплывет, кто поддерживал его в идейной борьбе, а кто высказывал непростительные принципиальные возражения. Если держаться за какого-то там пэра, в новое здание НИИ не попадешь.

Старое здание, выстроенное по проекту архитектора, очень уж увлекавшегося конструктивизмом, было чрезвычайно неудобным. Ни одного одинакового окна, ни вытяжных шкафов, вода не везде, масса кривых нелепых коридоров, бесчисленные лестницы. Яблоко, скажем, упав со стеллажа, никогда не оказалось бы у ног сидящего за столом Николая Владимировича. Наблюдай Ньютон за падением яблок в этом НИИ, со знаменитым законом пришлось бы повременить.

Николай Владимирович шел по знакомой улочке.

Он любил свой маленький городок, припавший к высокой сопке.

Пух тополей кружил в воздухе, першило в горле, но ради своего городка Николай Владимирович каждое лето терпел эту пытку. Пестрели деревянные, еще не снесенные домики. Бабка в пестром платке натягивала между двумя березами бельевую веревку. Веселый бородатый мужик на крыше огромного нового склада набивал молотком цинковые листы.

Опять что-то не то, затосковал Николай Владимирович.