Константин Дегтярев - Киллеръ для венценосной особы

Однако довести свою гипотетическую судьбу до посмертной реабилитации Петру Ивановичу не удалось – помешал неожиданно заданный в самое ухо вопрос:

– Интересуетесь?

Петр Иванович испуганно вздрогнул всем телом, несмотря даже на то, что сказано было самым что ни на есть тихим, вкрадчиво-шелестящим голосом. Медленно повернувшись, Петр Иванович увидел перед собой молодого человека в безукоризненном костюме похоронного цвета и скучном галстуке на фоне белоснежной рубашки.

«Не похож на следака из МУРа, – пронеслось в голове у Петра Ивановича, – скорее, из Конторы. А что, дело-то, похоже, серьезное. Главное – не нервничать, а то так в протокол впишут, что потом вовек не отмажешься».

– Да, случай, кажется, любопытный, – ответил он в тон собеседнику.

Молодой человек вполне благожелательно улыбнулся – и у Петра Ивановича отлегло от сердца. Судя по всему, его никто ни в чем не подозревал.

– Интересно, чем его так?

Молодой человек снова улыбнулся:

– А как вы сами думаете?

Петр Иванович хотел уже поделиться своей гипотезой насчет меча, но вовремя спохватился – побоялся показаться простачком, насмотревшимся «Горцев» по телевизору. Поэтому он ответил уклончиво, вопросом на вопрос:

– Для огнестрела крови многовато, не находите?

– Да? Пожалуй, вы правы. Возможно, это мой просчет… Хотя, с другой стороны… По-моему, у меня все-таки неплохо получилось, а?

Такого поворота Петр Иванович никак не ожидал. Ну да, этот парень был похож на оперативника из Конторы; но на киллера он тоже вполне тянул, по всем повадкам. И потом, если он оперативник, то где же все остальные? Они поодиночке не работают, чай, не Шерлоки Холмсы.

– Ч… чего? – спросил Петр Иванович, холодея от ужаса. – Чей просчет?

– Ну, как чей – мой… Крови надо было поменьше, наверное. Погнался за внешним эффектом, а это не всегда хорошо…

Молодой человек говорил спокойно, уверенно и будто бы дружелюбно, но Петр Иванович уловил в его немигающих бесцветных глазах этакую холодную сумасшедшинку. И еще – внимание, самого неприятного свойства, будто собеседник приценивался к нему, будто он каждую секунду решал, что же делать дальше. И в эту следующую секунду он явно мог выкинуть любую штуку – например, пальнуть собеседнику в голову из пистолета. Кстати, пистолет, в котором не стоило труда опознать армейский «ПМ», он держал в левой руке. Петр Иванович только-только приметил, что его визави вооружен, до того все внимание было приковано к лицу незнакомца.

Поначалу подумалось нечто совсем ненужное:

«Левша он, что ли?»

Потом появилась вторая мысль, уже более относящаяся к делу:

«Почему «ПМ»? Несолидный какой-то киллер… Хотя – какая разница…»

И наконец, третья, уже более адекватная:

«Ну все, сейчас пальнет в лоб и уложит рядышком. Что делать-то?»

Ввиду нервозности обстановки Петр Иванович не был способен ответить на этот вопрос с должной обстоятельностью и потому продолжал стоять, глупо улыбаясь и переминаясь с ноги на ногу. Чтобы не молчать, не бесить психа зазря, он все же выдавил из себя, запинаясь, бессмысленную фразу:

– Да уж… Это не… Не всегда хорошо… Когда много крови…

Молодой человек внимательно посмотрел на Петра Ивановича, нахмурился, будто задумавшись о чем-то важном, и потом продолжил:

– Хотя, с другой стороны, тут важен демонстративный эффект, понимаете? В конце концов, я профессионал. Мне, конечно, заказали просто труп, без всяких затей. Но что такое просто труп? Так, ничего особенного. Кого этим сейчас напугаешь? В обычном трупе нет мессиджа, нет провокации. Знаете, что такое мессидж?

Петр Иванович отрицательно мотнул головой, не сводя взгляда с левой руки, сжимающей пистолет. Молодой человек ободряюще улыбнулся и переложил «макарова» в правую руку.

– Ну конечно, зачем это вам? Это наш профессиональный жаргон, так сказать. Мессидж – по-английски «послание». Оно направлено кому-то конкретно, но действовать должно на всех. Потому что адресат мессиджа – такой же человек, как и все. Нет, он, конечно, топырит пальцы и считает себя крутым, но поверьте – в детстве он боялся тех же сказок, что и вы. Или я. Поэтому мы мыслим одинаково. У нас единые понятия о том, что страшно, а что нет. Понимаете?

Петр Иванович кивнул, мучительно соображая, зачем это молодой человек переложил пистолет в правую руку и не пора ли попробовать врезать ему в челюсть с целью завладеть оружием. К сожалению, дистанция не позволяла сделать это с достаточной надеждой на успех. Между тем киллер продолжал разглагольствовать самым беззаботным тоном: