Терри Пратчетт - Вольный народец

— Ангус, Большой;

Ангус, Не-Столь-Большой-Как-Большой-Ангус;

Ангус, Мелкий;

Арчи, Большой;

Арчи, Одноглазый;

Арчи, Мелкий Псих…

— Они нас всех посчиташь! — рыдал Псих-Вулли. — Они знашь наши имена! Нам светишь трюма!

— Возражаю! Я требую подтверждения прав личной свободы задержанных и доставки их в суд для проверки обвинения, — раздался тонкий голосок. — И попрошу незамедлительно предоставить все документы к рассмотрению.

На мгновение воцарилась полнейшая тишина. Всяко-Граб повернулся, чтобы посмотреть на перепуганных Нак Мак Фиглов и спросил:

— Хорошо, хорошо, кто из вас это сказашь?

Жаб выполз из толпы и вздохнул.

— Внезапно ко мне вернулась память, — сказал он. — Я вспомнил, кем был раньше. Подстрекательские речи вернули все это. Сейчас я жаба, но… — он сглотнул. — Раньше я был адвокатом. И эти люди действуют незаконно. Их обвинения шиты белыми нитками и не подтверждены ничем, кроме слухов.

Он поднял желтые глаза на судей Королевы:

— За сим предлагаю отложить этот случай на неопределенное время, в связи с причинами Rictus-rumpere-oculus-findere .

Судьи достали большие книги и начали лихорадочно листать их.

— Мы не знакомы с терминологией ответчика, — сказал один из них.

— Эй, гляшь, — они вспотели, — сказал Всяко-Граб. — Ты говоришь, что законники мошь быть и на нашей стороне?

— Да, конечно, — сказал жаб. — У вас должны быть адвокаты для защиты.

— Защиты? — спросил Всяко-Граб. — Ты говоришь, что мы мошь отвертеться, потому что они все врут?

— Конечно, — сказал жаб. — И со всеми сокровищами, которые вы награбили, вы можете заплатить достаточно, чтобы вас полностью оправдали. Моя цена будет…

Он замолчал, когда дюжины пылающих мечей качнулась в его сторону.

— Я только что вспомнил, почему та фея-крестная превратила меня в жабу, — пробормотал он. — Так, в сложившейся ситуации, я возьмусь за этот случай безвозмездно .

Мечи не шелохнулись.

— Это значит даром, — добавил он.

— О, вот такие речи нам нравятся, — сказал Всяко-Граб под шорох вкладываемых в ножны мечей. — Как ты из законника сташь жабой?

— О, ну, в общем, это был небольшой инцидент, — ответил жаб. — Фея-крестная дала моему клиенту три дара — хорошее здоровье, богатство и большое счастье — и когда мой клиент проснулся однажды и не почувствовал себя очень счастливым , она заставила меня произвести действия для нарушения условий контракта. Это случилось впервые в истории феекрестничества. К сожалению, раз так получилось, она превратила моего клиента в маленькое ручное зеркальце, а его адвоката, которого вы сейчас видете перед собой, — в жабу. Мне кажется, худшим было аплодировать судье. По моему мнению, это было вредно.

— Но ты ведь все еще помнишь всю эту юриндическую чушь? Гинея, — сказал Всяко-Граб. Он впился взглядом в судей Королевы. — Эй, вы, брюквы, мы получишь дешевого адвоката и не побоимся пустить его в ход!

Другие судьи повытаскивали из воздуха еще больше документов. Они выглядели взволнованно и немного напугано. Всяко-Граб наблюдал за ними, сверкая глазами.

— Что значишь все это Ric-tus-rumpere, мой ученый друг? — спросил он.

— Rictus-rumpere-oculus-findere , — сказал жаб. — Это было первое, что пришло мне в голову. Это означает, приблизительно, — он кашлянул. — Не хотели бы вы рот пошире и глаза вон? [21] «Vis-ne faciem capite repleta» («Would you like a face that is full of head?») — Так это звучит в оригинале. Дословный перевод: «Хотели бы Вы лицо, которое является полным головы?" (Ваша матушка умеет шить, друг?). В общем, это бессмыслица. Я решила, что латынь и ее перевод тоже надо адаптировать к русскому языку. Так что: «Rictus-rumpere-oculus-findere» Rictus — пасть, rumpere — рвать, oculus — глаза, findere — колоть. (Надеюсь, в свете «редиска» — нехороший человек» комментарии не нужны?) (прим. переводчика).

— Ишь ты, а мы не знашь, что слова у законников такие простые, — сказал Всяко-Граб. — Да мы все мошь стать стряпчими, парни, если знашь заковыристые слова! Геть их!

Нак Мак Фиглы могли поменять свое настроение в любой момент, особенно от звука боевого клича. Они вскинули в воздух свои мечи.

— Тыща двести злобных мальцев! — кричал один.

— Не боимся больше суда!

— Закон на нашей стороне!

— Закон прикрышь бандюков!

— Нет, — сказала Королева и махнула рукой. Судьи и пиксти исчезли. Осталась только она и Тиффани, стоящие друг против друга на торфе, в лучах восходящего солнца, обдуваемые ветром, свистящим между камней.