Владимир Черепнин: Свирепый чёрт Лялечка

— Как же ты умудрялся такое в тайне держать?

— Просто. Ляпну за ужином что-нибудь слабоеретическое и прикинусь, что пьяный уснул. Зупдин бегом к Хитроблуду, доносить на меня, а я, тем временем, — к своей зазнобе. — Царь обвел взглядом залу. Играла музыка, пьяные гости плясали. — Думаю, праздник без меня обойдется. Пойду к своим. Днем. Не прячась. Вы не обижайтесь. Но, как вспомнил о них, невтерпеж стало пацанят увидеть, да и будущую царицу.

Далдон виновато улыбнулся.

— Все правильно, конечно иди. Какие могут быть обиды?

Царь встал и вышел.

Как только Лялечка увидела, что я закончил разговор с Далдоном, и тот удалился, подперла щеки кулачками и печальным голосом посетовала:

— Никто не пожалеет бедную Лялечку.

— Что случилось?!

— Обязательно должно что-то случиться, чтобы пожалеть? А просто так нельзя, да? А я постоянно грущу и скорблю в одиночестве. Даже плакаю. — Лялечка демонстративно послюнила палец и нарисовала себе на лице слезные дорожки. — Вот, видишь?

— Вижу, плакаешь, — я решил подыграть Чёртовушке в ее очередной фантазии, — а почему?

— Потому что жизнь тяжелая. Я опытный и перспективный Чёрт, меня ждет головокружительная карьера. Но ведь никто не знает, как это трудно дается. У меня же есть жуткий недостаток. Я очень красивая. А Чёрт должен, наоборот, страшнючим быть. Чтоб только от одного вида всех в дрожь бросало. Вот, и приходится преодолевать всякие трудности, связанные с этим недостатком. Уж, столько я из-за своей красоты натерпелась! Даже ты не хочешь со мной блудом заниматься.

Такого оборота я не ожидал, хотя уже давно понял, что пытаться предугадать очередной Лялечкин финт — дело неблагодарное.

— Так, ты думаешь, что если бы была страшнючей, то я бы сразу… гм… того?

— А что? Только так. С перепугу. Да, кстати, раз уж ты вспомнил о блуде, может не будем всех убивать? Это я тебе по-быстренькому пока никто не подслушивает, предлагаю, как Лялечка. Видишь, веселятся, радуются. Не такие уж они плохие. А если и плохие, то не виноваты. Бытие определило. Пусть живут себе.

Лялечка не переставала удивлять меня. То что она далеко не глупая безграмотная пустышка, насмотревшаяся телевизора, как могло показаться вначале, я понял давно. Использование ею коверканных слов, слов-паразитов и неправильных прилагательных можно было трактовать как угодно. Например, предположить, что этим она хочет показать, что в данный момент просто дурачится. Или, наоборот, специально пытается показать себя недалекой капризной девчонкой. Но, скорей всего, ей просто так нравится и все. Теперь же она заговорила философскими постулатами. Это ж надо: бытие определило.

— А как Чёрт, заявляю официальный протест: нельзя истреблять всех без разбора, во избежание потери многочисленного контингента подлецов, стукачей, сволочей и прочей мерзости. Ну, так что, будем всех истреблять или нет?

— Ты это про что?!

— Забыл что ли о наших планах? Мы же собирались свергнуть Пахана, потом всех извести и расплодить новую расу Чёртолюдиков. Я вот что думаю, пусть Чёртолюдики развиваются вместе с человеками. В здоровой конкурентной среде. Крепче будут. Конечно, мы их потихоньку будем проталкивать на ведущие должности царей и королей. Родня, все-таки. Но только незаметно, ладно? Как будто они сами всего достигли. Ну, так, как? Пусть люди живут?

— Конечно, пусть. Я никогда не собирался никого убивать. И, вообще, прекрати эти разговоры о новой расе.

— Знаю, потом. Праздник ведь. Андрюша, а пока давай представим, что за нами следят. Как в Злыгандии.

— Не понял?

— Ух, какой ты забывчивый. Мы должны будем прикинуться парочкой, которая… ну, вспомнил? Или я тебе такая противная, что со мной можно целоваться только по шпионской необходимости?

Конечно же я вспомнил. Разве можно было забыть тот единственный поцелуй? Но я продолжал придерживаться собственного убеждения, что Лялечка еще слишком молода для подобных отношений (или я для нее стар?), и впервые решил это озвучить:

— Ляля, послушай меня. Никакая ты не противная. Но пойми, не могу я. Ты же совсем еще ребенок.

— О-хо-хо, что сказал! Это надо было умудриться до такого додуматься. Решил специально поиздеваться? Это тебе хорошо было ребеночком: лежал себе в колясочке, писался, какался, да орал благим матом во всю глотку. А я сразу — фьють, и взрослый Чёрт! И больше никогда не называй меня ребеночком. А то поналовлю трампампунчиков и насыплю тебе за пазуху. Тогда будешь знать. Вот! Ты тут подумай получше, как у нас с тобой дальше будет, а я пока пойду спляшу. А когда вернусь, посмотрю, до чего ты додумался. А то могу ведь и фокус-покус показать. «Пьяный Чёрт» называется. Выпью Далдоновой медицинской медовухи и превращу обыкновенную свадьбу в правильную, запоминающуюся. С мордобоями и скандалами.