Борис Зеленский: ЛИТЕРАТУРНЫЙ АГЕНТ

Только—только Петя Кефиров наладился за раздолбанную пишущую машинку, как в дверь постучали.

«Не иначе Чумовой, — подумал Петя, и перед его мечтательным взором возник небритый фас соседа, — не открою. Все равно у меня ни копейки».

Стук повторился. Весьма настойчиво.

«Ишь, настырный, — почти разозлился Кефиров. — Может, у меня самого душа горит».

Потом сообразил, что стук хоть и настырный, но не громкий. Чумовой, когда опохмелиться желает, вкладывает в дверь весь вопль страждущей души. Стучали же осторожно или, точнее сказать, деликатно.

Петя оторвал тощий зад от табуретки и прошлепал босиком в прихожую. Cмотрового глазка он по причине крайнего недостатка средств в обшарпанную филенку вставить не удосужился и цепочкой не обзавелся, ибо почему—то воры его дом обходили стороной. Пришлось идти на риск. Он боязливо приоткрыл щель в свою однокомнатную квартиру.

На лестничной площадке стоял солидный мужчина в замминистровском плаще и шляпе. Из полумрака выглядывали настороженные глаза.

— Кефиров, Петр Аполлинарьевич? — спросил шепотом незнакомец. — Я не ошибся?

— Ну, я Кефиров, — ответил Кефиров после мучительного раздумья. Его никогда прежде не величали по отчеству. — А по какому, собственно, делу?

Мужчина надвинулся на него животом, как стенной шкаф.

— Здравствуйте. Если не возражаете, я пройду, — и оказался уже за спиной у Пети.

Даже если бы Петя возражал, делать было нечего — противник смял первую линию обороны и вырвался на оперативный простор занимаемой Кефировым жилплощади.

— Если вы из домоуправления, то жировки сейчас достану, — жалобно проблеял Петя, хотя за квартиру не платил уже четвертый месяц.

— Я не из домоуправления и ваши жировки смотреть не стану, хотя вы задолжали государству за целый квартал, — мужчина стремительно прошел в комнату.

— А откуда вы? — снова проблеял Петя и у него ослабели коленки.

«Не дай бог, кто—то настучал в милицию, что у меня по пятницам дуются приятели в преферанс.»

Незнакомец уже по—хозяйски оседлал единственный табурет, но плаща не расстегнул и шляпы не снял.

— Сейчас все объясню, — сказал он и полез в карман. — Я — литературный агент.

Петя решил, что сбылись его наихудшие предположения. Из речи незнакомца он выловил только одно слово — «агент». Прилагательное «литературный» его сознание пока не восприняло.

— Вы, наверное, слышали, что у каждого писателя на Западе…

«На Западе!» — ойкнула душа Кефирова и сползла в левую пятку.

— …имеется литературный агент, который занимается только тем, что предлагает издательствам его произведения. Писатель творит, а литагент продает его творения. Вы — писатель…

«Писатель… — отозвалась на камертон лести чувствительная струна Петиного организма, но тут же пришло отрезвление. — Какой же я к черту писатель? Никто не хочет публиковать мои рассказы. Графоман, говорят в редакциях, бездарность, пошляк!»

— …и я хочу предложить вам свои услуги.

Кефирову только теперь пришло в голову, что его не собираются никуда тащить, не дадут ничего подписывать и вообще не станут вербовать. Наоборот, хотят предложить услуги.

Ему никто и никогда не предлагал услуг. Разве что Чумовой время от времени ссужал захватанным граненышем, вслед за которым тут же появлялся сам.

— Не понял, — еле слышно пролепетал непризнанный писатель.

— Господи, — мужик покрутил головой, — чего может быть проще: я беру у вас рассказы, повести, романы и пытаюсь пристроить их для печати. За это плачу полновесными рублями.

— А валютой? — нахально, так что сам удивился, вопросил Петр.

— Валюты нет, — отрезал незнакомец и сделал попытку приподняться.

— И не надо, — Кефиров подскочил к гостю и за плечо усадил обратно. Плечо было литое и могучее. Петя читал про мафию, и по сложившимся у него представлениям, такое плечо могло принадлежать только крестному отцу. — Согласен в рублях.

Он метнулся к письменному столу, выдернул единственный ящик и достал пачку листов, скрепленных металлическим зажимом.

— Вот, пожалуйста, «Бегство в антимир». Шестьдесят семь страниц. Закончил вчера. Можно сказать, «свежак». (Здесь он слегка приврал: боевик пылился в долгом ящике уже полгода).

Незнакомец бережно принял пачку и лихо пробежался по страницам глазами и большим пальцем одновременно. Процедура ознакомления с текстом заняла у него не больше минуты.

— Не пойдет, — объявил он приговор и по тону стало ясно, что тот окончательный и обжалованию не подлежит. — У вас тут на каждой странице палят из бластера, вспарывают несчастным киберам латунное брюхо и попеременно любят блондинок и брюнеток, экипированных в одни колготки.