Терри Пратчетт: Монстрячий взвод

А еще походка. Женщины хотя бы покачивали только бедрами. Парни же болтали всем, от плеч и ниже. Нужно пытаться занять как можно больше места, думала Полли. Так ты выглядишь больше, точно мартовский кот, распушивший хвост. Она многого навидалась в таверне. Мальчишки корчили из себя взрослых, защищаясь от более сильных. Я плохой, я свирепый, я крутой, мне пинту шенди, и мама ждет меня домой к девяти…

Что ж, проверим… руки подальше от тела, будто тащишь пару мешков муки… есть. Двигать плечами, будто проталкиваешься сквозь толпу… есть. Вращать слегка сжатыми кистями, как будто поворачиваешь две рукоятки, прикрепленные к талии… есть. Передвигать ноги свободно, подобно обезьяне… есть.

Она смогла пройти несколько ярдов, прежде чем что-то пошло не так, и она покатилась в заросли остролиста. После этого она сдалась. Гроза началась опять. Иногда дожди здесь не прекращались днями. По крайней мере, тропу еще не размыло, а на деревьях оставалось достаточно листвы, чтобы укрыть ее от капель. В любом случае, прояснения ждать некогда: ей еще идти и идти. Вербовщики поедут к парому, но там все знали ее, а стража обязательно потребует пропуск, которого у Оливера Перкса, конечно же, не было. А значит, ей предстояло сделать крюк до троллего моста у Тиибза. Для троллей все люди выглядят одинаково, и любой клочок бумаги сойдет за пропуск, поскольку читать они тоже не умеют. [1] Может, тролли и не самые проворные мыслители, но забывать они тоже не торопятся. А потом — сквозь сосновый бор к Плёну. Повозка остановится там на ночь. Само по себе, местечко было одной из тех деревенек-ниоткуда, существовавших лишь чтобы избежать огромных белых пятен на картах. В Плёне никто не знал ее. Никто никогда туда не ездил. Это была дыра.

Как раз то, что нужно. Вербовщики остановятся там, и она сможет завербоваться в армию. Она была уверена, что жирный сержант и скользкий капрал даже не заметили девчонку, которая подавала им ужин прошлым вечером. По их словам, она не была хоть сколько-нибудь привлекательной. Как бы то ни было, капрал попытался ущипнуть ее, но, вероятно, просто по привычке, как муху прихлопнуть, да и к тому же попросту не было, за что щипать.

Она устроилась на холме над паромом и, завтракая холодной картошкой с сосиской, смотрела на проезжающую повозку. Следом за ней никто не маршировал. В этот раз в Мюнцзе никого не завербовали. Люди держались в сторонке. Слишком много парней ушло за последние годы, и лишь немногие вернулись. Да и из них иногда возвращалось не слишком много человека, как такового. Капрал мог бить в свой барабан, сколько угодно. Сыновей в Мюнцзе становилось меньше так же быстро, как прибавлялось вдов.

Воздух был тяжелым и влажным. Желтая сосновая славка следовала за ней, перелетая от куста к кусту. Грязь от ночного ливня начинала подсыхать, когда Полли добралась до троллего моста, пересекающего реку в узком ущелье. Говорят, что это тонкая изящная работа, созданная без единой капли цемента. Говорят, что из-за веса мост зафиксирован глубоко в скалах по обе стороны ущелья. Говорят, что это — Чудо Света, хотя очень немногие здесь интересовались чем-либо, и к тому же чурались этого самого Света. Проезд по мосту стоил пенни, или же сотню золотых монет, если с вами был козел. [2] Вообще, это аллюзия на известную английскую сказку «Три козла». В ней рассказывается о трех братьях-козлах, которые пытались пересечь мост, который охранялся, вы уже поняли, злобным троллем, что захотел их съесть. К счастью, тролль был не очень умен, и первым двум козлам удалось перехитрить его: каждый из них, проходя по мосту, говорил: «Не ешь меня, подожди моего брата — он больше и жирнее меня». Третий козел был действительно большим. Достаточно большим, чтобы боднуть тролля так, что тот улетел за горы, далеко от зеленого луга (здесь слушатели аплодируют). Так что тролля не только надули, но и разбили. (с) Аннотации Посреди моста Полли перегнулась через парапет и далеко-далеко внизу увидела повозку, прокладывающую свой путь по узкой дорожке прямо над белыми водами.

Весь полдень она шла вниз сквозь темный сосновый лес по эту сторону ущелья. Повозка уже была на месте, но было ясно, что сержант не думает даже и пытаться. Никто не бил в барабаны, как в прошлый вечер, никто не кричал: «Поторапливайтесь, молокососы! Жизнь в части Взад-и-Вперед прекрасна!»

Война была всегда. Обычно — всего лишь пограничные стычки, национальный эквивалент соседской ссоры из-за запущенной живой изгороди. Иногда они выливались в большее. Борогравия была миролюбивой страной, окруженной вероломными, лукавыми и воинственными врагами. Они ведь должны быть вероломными, лукавыми и воинственными, иначе, зачем нам с ними сражаться? Война была всегда.