Максимыч дернул на себя незапертую черную дверцу и втиснул тело внутрь салона, на сиденье рядом с шофером, дрыгающим ногой и отмахивающим ладонью такт песни.
– Самба белого мотылька!!! – голосом Леонидова надрывалось «Радио Балтика». Или голосом Меладзе?
Максимыча это не очень-то волновало. Он кивнул шоферу – дескать, двигаем в офис – и переключил приемник на спецволну. В салоне пахло чем-то сладким, похожим на ладан.
– Семенов! – сквозь внезапно нахлынувший шум помех пробился неприятный, какой-то излишне руководящий женский голос. – Бдительные граждане стуканули, что на Витебском вокзале, возле валютника, баки толкают не просто кидалы, а наш родной постовой мент. Совсем оборзел. Проверь-ка.
– Так там же рядом «убойники» торчат – пусть сами проверят.
– Семенов, не наглей, «убойники» своими делами занимаются...
Максимыч лениво оглянулся на удаляющееся в заднем стекле здание метростанции «Пушкинская», закрывающее вид на Витебский вокзал. А мозг переваривал полученную на месте преступления информацию.
– Аникина, – прорвался в эфирные шумы мужской баритон, – спроси у заступающих, как там «Зенит» сыграл?
– Просрал твой «Зенит», – не без мстительности объявила диспетчер. – И вообще, Трюхин, не засоряй эфир.
Думать о трупе почему-то не хотелось. Максимыч, потянувшись, изловил с заднего сиденья портфель, щелкнул замочком и разложил на коленях блокнот. Несмотря на то, что машину слегка потряхивало, он разборчиво вывел на чистом листке:
«Калинин В. Д.: жидковат в коленках». И добавил рядом: «Перебродьков Л. Н.: продолжить работу».
Загородный проспект до самых знаменитых Пяти углов был перекрыт. Пришлось сворачивать на Фонтанку. Грязные облака висели над мертвенно-серой стылой водой.
Один из старейших и солиднейших заказчиков Максимыча – некая пейджинговая контора – искала себе достойного директора по безопасности. «Не старше сорока пяти, с опытом руководящей работы не менее...» Читай – со связями в органах. «Оклад – от полутора тысяч долларов США по договоренности». Поиск кандидатов такого уровня Максимыч старался не передоверять кому-нибудь из подчиненных, а выполнять сам. Чтоб нюх не терять, и вообще...
Наглая «тойота» на мосту подрезала «волгу». Шофер Сашка на это никак не отреагировал. Вышколенный кудрявый сфинкс. От самого проспекта маячившая в зеркальце «копейка» ушла прямо по Гороховой. И слава Богу, а то Максимыч, грешным делом, подумал было, уж не хвост ли?
Калинина Вэ Дэ Максимыч пока из блокнота вычеркивать не стал. Ведь неизвестно, удастся ли уломать Перебродькова покинуть госслужбу и уйти в частный сектор. Вполне возможно, ушлый ментяра успел отклонить не одно подобное предложение. Впрочем, не было особой уверенности, что и Калинин по добру, по здорову оставит отдел. В идеале следовало подготовить два-три (ну, три – это заказчики обойдутся) досье и представить пейджинговому генеральному директору на выбор. И только когда генеральный выберет и заплатит аванс, устроить дело так, чтобы на голову кандидата посыпались шишки на последнем месте работы. И тут появляется обольститель Максимыч весь в белом...
Из приемника диспетчер Аникина, превозмогая помехи, вдруг затребовала:
– Ковалев, отзовитесь!
Спустя две секунды отозвались:
– Дома твой Ковалев. Дрыхнет. Они все выходные Апрашку трясли. Паленую водку конфисковывали...
Аникина возмутилась:
– Никакой он не мой, этот Ковалев. Поступил сигнал. Московское шоссе двадцать пять. Подозрение на кражу со взломом. – И диспетчер обиженно отключилась.
– Принято, – прохрипел эфир мужским басом.
Максимыч, слушая вполуха, сунул блокнот обратно в портфель и достал вместо него синюю папку. «Быстрых Александр Моисеевич».
Завтра эту папку, естественно, дополнив нужными данными, вместе с папками Ильина и Делюкина он вручит главному по кадрам российско-германского СП «Вольшпрунг Инк». Немцы выиграли тендер на реконструкцию нескольких домов на Восстания и спешно набирают персонал. Конечно, Ильин, как главный инженер, будет пошустрее Быстрых, но Ильина Максимычу и так есть кому продать. Посему – было важно так скомпоновать содержимое папки, чтобы немцы клюнули именно на Быстрых, а не на Ильина или Делюкина. От Делюкина гансы через три месяца откажутся, и Максимычу придется в качестве компенсации подыскивать им инженера даром.
Справа проплыл мрачный мавзолей Инженерного замка, оцепленный голыми, будто ощипанными деревьями. Сторожа заверяют, что там и поныне бродит призрак убиенного императора. Какую только нежить не накамлают догматые тленники.
Читать дальше