Игорь Чубаха - За пригоршню астрала

Вдруг заткнулся движок милицейской машины и погасла синюшная язва мигалки. Верхние этажи тесно стоящих домов окрасились в сине-розовый цвет. Сюда, на дно переулка, восходящее солнце не рвалось. Стало слышно, как кто-то неглавный в группе мурлычет: – ...Где мчится скорый «Воркута – Ленинград», – этот кто-то тут же заткнулся.

– Участковый, разберитесь, – наконец нашел выход из положения начальник.

Максимыча такое решение в восторг не привело. Слабак.

– Не ходи без кирпича в переулок Ильича, – пробубнил в усы единственный в милицейской форме. Доселе беззвучно в усы подхихикивающий над начальством. И обратился к старухе: – Пройдемте-ка, гражданочка. Проверим, не пускаете ли вы к себе жильцов без прописки.

Ведьма собралась оставить последнее слово за собой, но налетевший ветер прорвался сквозь редкие зубы и выстудил пыл. Впрочем, что ей было надо, она рассмотрела.

Наученному горьким опытом Максимычу хватило одного осторожного взгляда на застывшие лица оперативников, чтобы понять – не верят ребята в успех своего дела. Потому и не тратят силы на увещевания зевак: расходитесь, товарищи, ничего интересного, дескать, нету. Всего-навсего второе серийное за два месяца. Почерк одинаковый. И никаких зацепок...

А есть ли что интересное для Максимыча? Постой-постой, вон же свежий отпечаток звериной лапы... Четкий опечаток посреди лепешки дегтярной грязи.

Недосопровожденный в детсад малец выкрутился из руки мамаши:

– Нафяльник, а вы пальфики флепили?

Судя по тому, что дитя не выговаривает шипящие, ему не пять, а не более трех годков. Акселерат.

Максимыч разглядывал след. Огромный такой. Отметил: раза в два крупнее, чем у матерого волкодава. И тут же, вспомнив свой прокол, отвел глаза. Все-таки фээсбэшник нет-нет, да и поглядывал на Максимыча, как конокрад на лошадь.

– Коля! – истошный вопль донесся от подъезда, и сразу же сработала сигнализация у «москвича»:

«Уау-уау-уау!..» – как бормашина.

Прогуливаемая собачка вновь заскулила – в тон сигналу, но тягаться в громкости ей было слабо. Ее хозяин продолжал робко топтаться в отдалении, так и не рискнув утолить жажду знаний. Дворничиха, устав наконец пребывать без внимания, потихоньку нацелилась слинять домой, но...

– Коля! – перекрикивая противное завывание сигнализации, разметала толпу женщина в резиновых сапогах и обмотанном вокруг шеи шерстяном платке. Рванулась к трупу, однако опера слаженно подхватили ее под руки.

Дворничиха решила остаться. Несмотря на демонстративное усердие, участковому удалось отвести склочную старуху с мусорным ведром пока всего на десять метров.

Виктор Дмитриевич что-то спросил – жаль, не слышно было из-за противоугонного воя.

– Коля!!! – не обращая внимания на оперов, не видя ничего, кроме прикрывающей тело картонки, визжала женщина.

Из недр переулка вырулил джип «Судзуки» – с заляпанными грязью номерами, бортами и, кажется, даже крышей, – окатил собравшихся вокруг трупа волной дальнего света и, заинтригованный, тормознул. Фары погасли, мир вновь погрузился в рассветную хмарь. Из тачки выбрались двое крепких мужиков и нетвердой походкой направились к месту происшествия. Ветер шевелил их сырые волосы: дальше по переулку располагались пользующиеся специфической славой «Казачьи бани»; эти двое, очевидно, только что завершили процедуру омовения в номере люкс.

– А ефли телпила налкоты нафлался? – продолжал допрос молчаливых оперов малец-вундеркинд. Очевидно, он хотел сказать: «А если терпила наркоты нажрался?». Вероятно, мамаша позволяла ему смотреть сериал «Улицы разбитых фонарей».

– Коля... – уже не кричала, а лишь жалобно ныла придерживаемая операми женщина. Некрасивая в горе. Скорее всего, и в радости тоже.

«Уау-уау-уау...» – неистовствовала сигнализация, довольная, что слушатели не расходятся.

– А ну, отойдите от моей машины!.. – хрипло рявкнула в форточку всклокоченная голова, но, углядев милицейский «жигуленок» и группу хмурых подтянутых мужчин, сбавила тон: – Что, вскрыть какая-то сволочь пыталась? Поймали?

Ему не ответили.

Максимыч, не обращая внимания на шум, фиксировал детали: опера ждут экспертов и, вероятно, не особо верят в быстрое раскрытие преступления. Кто-то из них сказал заветное слово «серия». Значит, будут разрабатывать версию про маньяка. Непомерно большой, явно не собачий след опера пока не заметили. И еще: служивые не обратили внимания на то, что в округе все кошки попрятались. А их, кошек, в старых питерских дворах всегда видимо-невидимо. Да, дешевым ковбоем оказался начальник ООТП.