Олег Шелонин: Паладин. Благословение

Нацарапав на каменном столе острием заточки с ошейника набор цифр, бесенок вновь принялся творить. Тролль снял со стола кувшин молока, одним махом опорожнил его.

– Молоко ему за вредность, – опять пробурчал он, – молока что ль не хватает? Взял да выпил!

– Чтоб я пил всякую гадость, когда на столе стоит прекрасное вино!!? – Люка аж передернулся. – Кстати, шеф, сегодняшнюю норму мы уже выполнили, на пайку заработали, так что пора и откушать. – Бесенок, отложил в сторону третью вилку, которую перед этим, всматриваясь в цифры, нацарапанные на столе, старательно гнул.

– И то верно, – Кевин бросил кайло, задернул ширму, отделяющую подкоп от пещеры, и подсел к столу.

Деликатный стук в дверь помешал начавшейся, было трапезе.

– Шеф, быстро, как я тебя учил, – засуетился бесенок.

– Тьфу!

Эти представления изрядно доставали юношу, но они приносили свои плоды, а потому он уселся на широкой каменной лавке, скрестил под седалищем ноги, скинул кожаную безрукавку, обнажив торс, чтобы лучше было видно татуировку белого льва с короной над косматой гривой, и растопырив руки, оперся ими об стол, напружинив мышцы. Вид получился довольно внушительный. Тролль, как и положено телохранителю взял свою любимую кочергу, (ее у него не смогли отнять, даже отправляя на зону, ибо она была первым оружием, доверенным ему его рыцарем), и пошел открывать дверь.

– Чего надо? – прорычал он, откидывая засов.

– Извините, уважаемый, тут пахану малява с воли пришла, – прожурчал робкий голосок.

– Шеф, малява пришла, – повернулся к Кевину Зырг, – тащить?

– Тащи.

Зырг взял за шкирку щуплого уголовника, выбранного местной братвой жертвенным барашком, и втащил живое письмо в пещеру.

– Базарить только по делу! – прорычал рыцарь.

Люка одобрительно закивал головой, радуясь успехами своего ученика, и начал вертеть между пальцами заточку, усиливая впечатление.

– Только по делу, пахан, только по делу, – заторопился щуплый уголовник, – лярву твою в монастырь Карамелек упекли, что неподалеку от Одерона, – Кевин при этих словах сделал героическое усилие, чтобы не зарычать. Его Офелию, герцогиню Антуйскую, племянницу короля, назвали лярвой, (смысл этого слова на блатной фене бесенок ему накануне объяснил), но раз уж назвался груздем, как говорил Люка, полезай в кузовок и терпи! – Там вертухаи покруче чем у нас, – продолжал базарить по делу посыльный, – оттуда просто так не снимешься, пахан. Только выручать надо. Еще двое, из твоей бригады, – (это было тоже из лексикона Люка), – Гиви Горный и Вано не унывают, шлют тебе привет, хотя в место гиблое попали. К Цвергам их упекли. Но они побег уже подготовили. Обещали за лярвой твоей заглянуть. Папик твой крестный, у которого погоняло граф де Рейзи, на матрацы залег.

– Чего-о-о? – невольно вырвалось у рыцаря.

– Ну-у-у… так твой корафан обычно говорит… на матрасы, – уголовник испуганно посмотрел на Люка.

– Баклань дальше, – милостиво кивнул бесенок, – можешь даже без фени, по нормальному.

– Ну, если по нормальному, – ободрился уголовник, – то он готовит восстание. Заперся в своем замке, войска все свои к нему подтянул, с троллями терки ведет, эльфы у него появляются. Все объясняет трауром. Пока сорок дней со дня смерти сына не пройдет, говорит, пока поминальные службы как положено не справит, в высшем обществе появляться не будет. А войска на поминки серьезные подтягиваются. Король начал нервничать. Но положа руку на сердце, пахан, по моему твоему крестному это до одного места. Если тролли с эльфами подтянутся вовремя, резня будет капитальная.

– Ясно. Еще что есть? – мрачно спросил Кевин.

– Есть. Тесть твой куда-то срулил.

– Кто? – выпучил глаза рыцарь.

– Тесть… ну, этот, герцог Антуйский, отец твоей…

Рыцарь все-таки зарычал.

– Я все понял папик, – запаниковал уголовник, – больше твою лярву лярвой называть не буду.

Кевин зверем уставился на Люка.

– А я че, я ни че, – заволновался бесенок, – учу братву нормальной фене, и вообще, че ты вызверился, шеф? Я ж на тебя круглые сутки работаю! Ем не досыта, – пошлепал он себя по раздувшемуся пузу, – сплю без просыпа… нет, это из другой оперы, но давай не будем о грустном.

– Пока не будем, – многообещающе посулил рыцарь, – а что, как у нас дела на зоне? – повернулся он к уголовнику, – кормят хорошо?

– Прекрасно, пахан! Как ты появился, так нас сразу так хорошо кормить стали!

– Надзиратели не зверствуют?

– Да ты че, пахан! Они теперь просто душки! Не жизнь, а малина! Курорт! Пайку увеличили, норму срезали…