Юрий Сильвестров - Айболит-99, или Волкодав разбушевался

«Ну-с, начнем, помолясь», — сказал дхар, войдя в здание «Рога Харадрима». Выглядел дхар весьма неприглядно: давно немытое тело было покрыто толстым-толстым слоем перхоти, на клыках бурой массой засох не то шоколад «Виспа», не то кровь невинных жертв, а тибетская национальная одежда — лисий малахай на голое тело — отнюдь не добавлял привлекательности этому существу.

«С кого начнем трапезу?» — просвистел вампир, и в этот момент Волкодав Санделович обернулся. Его боевое безумие требовало более благодарной жертвы, нежели какой-никакой гном (а гном был совсем никакой), и Мятку, зарычав, кинулся на нового врага. Вообще-то, человеку ни за что не справится с дхаром в боевой трансформации, но счастливая случайность не оставила Волкодава.

Отбрасывая гнома, рука Мятку совершенно случайно выхватила меч из ножен, висевших у того на боку. «Алмазный меч! Подлый Сумкинс украл Алмазный меч!» — заорал гном, как обдолбанный, и отрубился. «Меч Грызь!» — заорал гоблин, высунувшийся из дымохода. «Меч Зари!» — прокричал Хокмун, вскакивая на коня, которого невесть как умудрился протащить через узкое слуховое окошко под потолком. «А-а-а!» — закричал дхар и побледнел.

«Взи-взи!» — прострижал меч в умелых руках Волкодава, и одним дхаром стало меньше. Но сотни и сотни дхаров с пронзительным свистом выпускаемых тормозных газов приземлялись на главной площади Выселок, и за кем окажется победа, было бы неясно, если бы Мятку не подвела подлая случайность.

Кусочки штукатурки окончательно рассосались во рту, и боевое безумие покинуло его так же неожиданно, как и появилось, оставив юношу один-на-тысячу с врагами. Увидев, что с Волкодавом что-то не так, дхары осмелели, подло заулыбались и, несомненно, съели бы нашего героя с потрохами, если бы в нужный момент из дымохода не высунулся давешний гоблин и не крикнул: «Давай сюда твою мать!» В другую минуту Волкодав, несомненно, остановился бы и задумался, откуда гоблину известно, что у него, Волкодава, есть мать и зачем ее нужно давать в разверстое отверстие дымохода, но сейчас Мятку, не долго думая, нырнул туда сам, не выпуская, однако, из рук меча. «Давай, давай!» — подбодрил его сверху чей-то голос.

Матерясь и соскальзывая, соскальзывая и матерясь, Волкодав продолжал лезть наверх до тех пор, пока труба не окончилась, и вокруг не стало светло. Против своих ожиданий, Волкодав оказался не на крыше, а в маленькой, но достаточно уютно обставленной комнате, в окружении достаточно пестрой компании. Кроме гоблина с бандитской рожей, в комнате сидело, стояло и лежало еще много кого. Внимание Волкодава сразу привлекли две девушки, одна из которых была писаной красавицей, а другая — неписаной. «Валькирия» — представилась писаная красавица, как бы невзначай хватаясь за двухпудовый кистень. «Теххи» — представилась неписаная. «У вас потрясающие фиолетовые волосы. Почем брали краску?» — поинтересовался Волкодав, всегда знающий, как заговорить с незнакомой девушкой. «Фиолетовые? Это… как бы вам сказать… понимаете… мне не удобно об этом говорить… но это — натуральный цвет…» — засмущалась Теххи, но было видно, что она польщена. «Теххунчик, кончай амуры», — совершенно бестактно вклинился гоблин, — «нашему гостю нужно объяснить, куда он попал!» Не глядя, Теххи указала рукой себе за спину. Проследив взглядом направление, Волкодав узрел бронзовую табличку, на которой среди виньеток и херувимчиков можно было различить буквы.

Прищурившись и напрягая все свои умственные способности, Волкодав добился наконец того, чтобы буквы сложились в какое подобие надписи. «АЙ-БО-ЛИТ» — запинаясь, прочитал он.

— Айболит. Это еще что такое — Айболит? — непонимающе спросил Волкодав.

— Агентство Йона по Борьбе с Литературным Терроризмом. Сокращенно — АЙБоЛиТ. - отозвалась Валькирия, не оставляя, впрочем, кистеня.

— А кто такой Йон? — спросил Волкодав, ни к кому, впрочем, конкретно не обращаясь.

Из дальнего угла комнаты раздался дикий крик. Слегка поднапрягшись, Волкодав сподобился различить слова:

— Йон — это я, сынок! Я хозяин этого курятника! Ты можешь звать меня Йон Громкий, как называют меня мои друзья!

«Скорей уж Йон Очень Громкий», — подумал Волкодав, но вслух говорить не стал, подчиняясь своей природной осторожности, и, как выяснилось, не зря.

— Но только не вздумай называть меня Йоном Очень Громким — обижусь! — проорал Йон.

Сидевший рядом с Йоном гоблин поморщился: видимо, от крика ему заложило уши.