Олег Чарушников - Если так рассуждать... (сборник)

— Как?

— Ну, ацетат, по-нашему. Это же ведь дрянь, а не ацетат, вы гляньте сами! Одни цветочки чего стоят. Ацетатный шелк, он, мил-человек, должен быть не таким, на то он и призван так…

— Ах, да отстаньте вы от меня со своим шелком! Расстроили вы меня, черт дернул к вам обратиться. Надо же, мы, оказывается, летим на ИЛ-62! Мне нельзя так сразу. У меня все рассчитано по часам — прием лекарств, питание…

— Вы там не шебуршитесь! Попутчик липовый. Правда глаза колет? А билет у вас имеется? Ась? Не слышу!

— Надо же, вот напасть, иевезуха, просто невезуха…

Стучат колеса. Слышно, как по коридору вагона, ворча, пробирается какой-то пассажир, тоже, как видно, полуночник, — покурить в тамбуре. На багажной полке начинают смеяться. Сначала тихо, потом все смелей, совершенно открыто и безбоязненно.

— Хе-хе-хе, вы однако… ах-хах-ха… хороши! Разыграли как, рассказать кому — не поверят! Хр-хр-хох… Купился, купился, как мальчик! Шуточки у вас, ых-хы-хых…

— Шуточки? Есть тут один шутник-шутничок, да не я… Насчет билетика как же будет, гражданин? Не ответили! Есть ай нет? Или стюардессу позвать? Так я мигом. Эй, багажная полка!

— Текстильный, говорит, не кончали… Алло, мы ищем таланты…

В разговор внезапно встревает третий голос, четкий и дисциплинированный:

— Вы, текстильщики! Хорошо наорались! Завязывайте, кому говорю! Еще два слова — утром жалуюсь лично капитану. Не теплоход — цирк! Голова от качки раскалывается, еще эти тут…

— От какой-такой качки, чего болтаешь?

— Да, объясните. Какую, собственно, качку вы имеет в виду?

— Боковую, какую еще! И носовую. Дифферент на корму! Болтанка душу вынимает.

— Слышь, мил-человек, ты на чем летишь-то? На пароме, что ли?

— Не лечу, а иду. Идем! На теплоходе. А вы что же, на дирижабле хотели?

— На самолете, голубок. Ты, часом, не рехнулся там?

— Пожалуйста, не путайте его, ради всего святого! Опять вы со своим самолетом. Товарищ, товарищ! Вы слышите? Мы едем на электричке. У меня сезонный билет, мне на службе дают. Бумаге, надеюсь, вы верите?

— Бумаге верю. Вам, жуликам, нет. Врете вы все. С какой целью, вот вопрос…

— Ах, да посветите мне спичкой, я билет покажу.

— В каютах запрещено спички зажигать! Инструкция. Есть курительный салон, там и жгите, сколько влезет. Правила для всех одинаковы, для экипажа и для пассажиров. Ох, качает как!.. Обратно только поездом, только поездом…

— По-моему, он считает, что плывем. Как вы думаете?

— Псих, не иначе. И веревки нет… Беда, беда. А ну, как кинется?

— Чего шепчетесь там? На теплоходе плывем! Проснулись не до конца? Крысы сухопутные. Шепчутся, главное!

— Ну его к бесу, действительно психически больной…

— Псих, а вещички сопрет — ищи-свищи… Видали мы таких-то! Ладно, спите! И не дергайте меня больше!

— Да уж не дотронусь, будьте уверены.

— Утречком насчет билетика разобраться надо будет… Не навернитесь там со своей багажной.

— Себя поберегите.

— Во-во, с такими попутчиками поберечься — первое дело…

— Спокойной ночи.

— Во-во, уши на ходу отрежут, и поминай как звали…

Молчание. Потом голос:

— Эй, текстильщики! От качки есть что-нибудь?

— Извините, не держу.

— Нету. Азрон вот есть, для самолетов.

— Не годится. Для самолетов — не надо.

— Ну и все, стало быть. На боковую…

И снова стучат колеса, темнота, молчание. Спят пассажиры, мерно и в такт покачиваясь на полках.

Проходит довольно много времени, с час, наверное. И с нижней полки — медленный голос, задумчиво, взвешивая слова:

— Шутники… Самолет, теплоход! А о главном-то ни слова, ни полслова… Куда, куда они следуют! — это их, похоже, не беспокоит. Темнотища какая… Как в метро. Да, это проблема, это проблема… Куда?..

А на другой нижней полке в это время внимательно слушают и не вякают. Молчат себе в тряпочку и не лезут, не спросясь, куда не надо. Мотают на ус.

…Кромешная тьма. Ночь. Колкий дождь, промозглый осенний ветер, перестук колес и скорость. Сквозь ночь во все лопатки чешет пассажирский поезд № 1003.

Виктор Иванович спал и видел во сне утконоса. Диковинный зверь шустро ползал по травке, клал яйца и поедал мелкую живность.

Тут прозвенел будильник, и Виктор Иванович проснулся. В мозгу еще шевелился утконос. «Недурной мех, — подумал Виктор Иванович. — Кстати, к следующей зиме опять надо новую шапку. Летит времечко!»

Он встал, умылся, тщательно побрился станком, оделся поплотнее и пошел на работу.