Андрей Белянин - Посрамитель шайтана

– Да поразит тебя шайтан цветистым чирьем во всю поясницу, который будет болеть, как единственный зуб самой злонравной из тёщ, и прекратит чесаться, словно язык гнуснейшей сплетницы всего мусульманского мира лишь в тот миг, когда хоть один из правоверных скажет о тебе доброе слово, не покривив душой перед Аллахом!

– Убавь транзистор, а? Без тебя тошно…

– А со мной?

Лев подавил рвущиеся наружу эпитеты и молча добавил соучастнику горячего чаю в пиалу, причём налил буквально всклень так, что не подымешь не расплескав. Ходжа понимающе вздохнул и, низко наклоняясь, стал прихлёбывать чай по-собачьи. Оболенский понял, что и тут проиграл…

– Значит, это не ты надоумил Бабудай-Агу вернуть меня на Восток…

– Лёва-джан, ты мне почти как брат и поверь, половина моего большого сердца принадлежит тебе, хотя ты и бросил меня в Багдаде, как последний хмырь… Это вроде недоношенного шайтана, да? Так вот, злая судьба завела меня в благословенный Аллахом Коканд, где я так уютно, так светло и безмятежно устроился в должности главного визиря, ежедневно вкушая халву с мёдом, плов с барашком и даже (прости, Всевышний!) румийское вино по большим праздникам, как вдруг являешься ты… И всё! Одно твоё появление, один взгляд голубых глаз, один звук знакомого имени сразу говорят понимающему истину – покой и благоденствие накрылись медным тазом… Ты вновь вернулся портить мне печень?

Наш герой, повесив буйную голову, как популярные персонажи русских сказок, горестно смахнул печальственную слезу и далеко не сразу определился с ответом.

– О мой альтернативно мыслящий друг, простишь ли ты мне узкоспециализированную поспешность выводов, основанную на плохом дошкольном воспитании и чисто психологических стрессах? И позволишь ли коротко, но внятно рассказать тебе о моём личном взгляде на сложившуюся ситуацию с точки зрения образованного человека иного мироощущения… Аргамак моих мыслей доскакал до твоего сердца, отстучав золочёными копытами смысл моих слов в твоей бубноподобной голове?

К окончанию этого заявления Ходжа уже практически обалдел и потому кивнул молча. Далее прошу, столь же молча, оценить ораторский талант моего разностороннего друга – он уложился в десять минут! За столь невероятно короткий отрезок времени он обстоятельно рассказал о том, что такое путешествие по мирам, светлое будущее человечества, научно-технический прогресс, консолидация религий и цивилизаций, внешнее отличие верблюда от «ломбарджини-дьябло», пошлость демократии, союз террористов и олигархов, опасность ввоза в страну игрушек типа «тамагочи» и передовые шаги по созданию карманных компьютеров на примере того же сотового телефона, который хоть и выглядел заманчиво, но «сеть» не обнаруживал…

Насреддин всё это выслушал не перебивая, за что ему тоже честь и хвала. Правда, потом честно признал, что такого бесстыжего вранья ещё не слышал…

– Чем мне надо поклясться?

– Ничем, ибо для тебя нет ничего святого… И вообще, ложись спать, а? Завтра на рассвете, свершив утренний намаз под пение муэдзинов, мы отправимся в дальний путь. А ведь мне ещё надо забрать верного Рабиновича…

– И где ты оставил моего осла?

– В султанской конюшне, – безмятежно зевнул бывший визирь и завалился на циновке на бочок. Его врождённому умению легко переносить взлёты и падения судьбы можно было только позавидовать, а вот Лев уснуть не мог…

…Как, кстати, и я. Ибо тень бессмертного Соловьёва пришла ко мне этой же ночью! Вообще-то, тени великих посещают меня не часто, хотя один раз приснилась даже Бритни Спирс! Нет, она-то, слава богу, ещё не тень, и фигурка у неё очень-таки осязаемая. Мы болтали довольно долго, причём она отлично говорит по-русски, и в основном классная девчонка, без лишних заворотов и звёздности. А вот Соловьёв – дело другое…

Он навалился на меня подобно песчаной буре, пылая праведным, с его точки зрения, негодованием:

– Я всю жизнь положил на то, чтобы написать эту блистательную дилогию о Ходже Насреддине! Я спал на кошме, жил в забытых Аллахом и советской властью кишлаках, пил жёлтую воду из бедняцких арыков – я собирал фольклор! По библиотекам, по архивам, изустно, собственной рукой торопливо записывая правдивые истории народов Азии о своём легендарном защитнике и бессмертном пересмешнике. Я работал, по многу раз переделывая сделанное, меняя главы и направления сюжета. Я отразил в образах глупого бея, скупого ростовщика, подлого визиря, жадного падишаха, продажного муллы все вековые чаяния простого люда! По моим книгам ставят спектакли и кино, их переиздают так, как раньше не издавали Коран – на прекрасной бумаге, с золотым обрезом и тиснением на натуральной коже! Как только ты посмел и помыслить о том, чтобы красть у меня героев?!