Евгений Якубович: Кодекс джиннов

Диковинный аппарат абсолютно бесшумно летел на небольшой высоте, повторяя причудливые изгибы песчаных волн. Никакого антигравитационного двигателя на нем, конечно, не было. Даже если бы таковой и существовал в природе, его просто некуда было бы впихнуть – ковер был плоский, как крокодил Гена из старого мультфильма. Приходится принять единственную оставшуюся гипотезу, а именно то, что здесь замешано волшебство.

Ковер-самолет подлетел к Коле, остановился, замерев в воздухе на расстояние пары метров, и снизился настолько, что голова сидевшего на нем пришлась вровень с Колиной. Космонавт уставился на существо, которое восседало на ковре, поджав под себя ноги, как йог в позе лотоса или старый еврейский портной.

Наездник, или как там следует называть тех, кто летает на коврах-самолетах, был одет в синий шелковый халат с золотым шитьем, перехваченный на поясе витым красным, тоже шелковым, шнуром. Под солнечными лучами в шнуре поблескивали вплетенные в него тонкие золотые нити. Голову незнакомца венчала синяя чалма, украшенная золотой брошью с крупным красным камнем. Перед владельцем ковра стоял большой кальян, и тот усердно пыхтел дымом, взяв в рот янтарный наконечник гибкой трубки.

Неизвестный отличался смуглым цветом кожи, раскосыми глазами, здоровенным крючковатым носом, и огромным животом, уютно пристроившимся на собственных коленях. Кроме описанных уже незначительных отличий, имелись и более существенные. Так восхитивший Колю выдающийся нос незнакомца был покрыт аккуратно подстриженной «под ежик» иссиня-черной шерстью. Такая же шерсть покрывала и его уши, краешки которых виднелись из-под чалмы. Все это никак не уменьшало добродушие, которое незнакомец распространял вокруг себя, словно весеннее солнышко над лесной поляной, полной подснежников.

В остальном же, толстяк полностью походил на человека, насколько можно было судить со стороны. И все же это был не совсем человек. «Что-то мне раньше не встречались люди, разъезжающие по пустыням на коврах-самолетах», – напомнил себе Коля.

Тем временем неизвестный в чалме тоже с интересом разглядывал Колю. Он отложил в сторону чубук кальяна, широко улыбнулся и что-то спросил на неизвестном языке. Коля помотал головой в знак того, что не понимает. Тогда толстяк перешел на другой язык, затем на третий. Коля все так же отрицательно мотал головой. Тогда толстяк разочарованно развел руками, как бы говоря «я пас».

Коля последовательно обратился к неизвестному на интерлингве, на русском, и на том варианте английского, который, конечно, можно понять, но который не в силах скрыть свое рязанское происхождение.

Толстяк в свою очередь показал, что не знает ни одного из этих языков; хотя Коле в какой-то миг померещилось, что по лицу толстяка промелькнула легкая улыбка, когда космонавт говорил по-английски.

Теперь Коля развел руками и пожал плечами, показывая, что и он исчерпал свой лингвистический ресурс. Тогда толстяк на ковре взял ведение переговоров в свои руки. В буквальном смысле этих слов. Он поднял правую руку вверх, сложил пальцы вместе и изобразил ладонью какое-то движение. При этом он громко произнес «бжжж». Затем, не переставая жужжать, он начал производить ладонью странные движения, держа ее параллельно земле, слегка наклонив вперед, покачивая ею влево и вправо и постепенно опуская. Пантомима закончилась тем, что ладонь почти вертикально уткнулась в ковер, прямо перед ногами толстяка. Движение сопровождалось громким «Бумм!». Затем толстяк ткнул пальцем левой руки в ладонь правой, по-прежнему воткнутую в ковер, указал им прямо на Колю, снова на ладонь, и вопросительно посмотрел на собеседника, ожидая ответа.

«Да ведь это он изобразил мою посадку», – сообразил Коля. Он радостно закивал и при помощи рук показал свою, расширенную версию. Он также изобразил ладошкой посадку, а на последнем этапе второй рукой сначала стукнул себя по груди, а потом пальцами сделал движение, будто вырвал что-то из верхней части ладони. Подняв сложенные щепоткой пальцы вверх, он медленно опустил их на песок. При этом он показал на себя, изображая, как он катапультировался. Правая же рука, ладонь которой символизировала шаттл, с размаху воткнулась по локоть в песок. Увенчал композицию космонавт много объясняющим звуком «пшш!».

Коля выпрямился и перевел дух. Он никогда не считал себя выдающимся актером, и правильно делал, но толстяк, судя по всему, его понял. Повторил некоторые Колины жесты и тоже сказал «пшш!». Диалог налаживался.