Терри Пратчетт - Платье цвета полуночи

Ты — первый аккорд лютой музыки.

Ты выглядываешь из-за плеча человека, когда он подбирает первый камень, и хотя мне кажется, что ты — часть нас всех и мы никогда от тебя не избавимся, мы вполне способны превратить твою жизнь в ад.

Нет тебе пощады. И нет искупления».

Обернувшись назад, Тиффани разглядела лицо преследователя — уже гораздо ближе! — и удвоила усилия, пытаясь тащить вперёд усталую, сопротивляющуюся пару по ухабистому полю. Задыхаясь, она с трудом выговорила:

— Вы посмотрите на него! Только посмотрите! Вы хотите, чтобы он нас догнал?

Летиция коротко пискнула, её будущий муж застонал, разом протрезвев. Глаза злополучного Макинтоша налились кровью и едва не вылезали из орбит, губы растянулись в безумной ухмылке. Он попытался воспользоваться внезапно сократившимся расстоянием, но страх придал жениху с невестой сил: теперь уже они почти тащили Тиффани за собою.

Сейчас им предстояло бежать прямиком через поле. И всё зависело от Престона. К собственному своему удивлению, Тиффани не сомневалась в успехе. Престон — надёжный, твердила про себя она. Но позади уже слышалось чудовищное бульканье. Призрак заставлял хозяина тела бежать всё быстрее; девушке чудилось, как нож со свистом рассекает воздух.

Главное — правильно рассчитать время. На Престона можно положиться. Он всё понял, ведь правда? Конечно, понял. Она в него верит.

Впоследствии Тиффани ярче всего вспоминалась тишина, нарушаемая только похрустыванием стеблей, прерывистым дыханием Летиции и Роланда и судорожным хрипом преследователя. А в её сознание врывался голос Лукавца:

— Ты расставляешь ловушку. Дрянь! Ты думаешь, я так легко попадусь снова? Маленькие девочки, играющие с огнём, обожгутся — а ты сгоришь, обещаю тебе, о, ты сгоришь дотла! И где тогда окажется ведьминская гордость? Сосуды нечистот! Прислужницы греха! Осквернительницы всего святого!

Тиффани не сводила взгляда с противоположного конца поля. Глаза слезились, а что поделать? От этой мерзости невозможно закрыться, она моросит, как ядовитый дождь, просачивается в уши и впитывается в кожу.

Позади снова свистнул нож; все трое бросились вперёд с удвоенной силой, но Тиффани знала: до бесконечности это продолжаться не может. Не Престон ли маячит во мраке впереди? А тогда что это за тёмная фигура рядом с ним, похожая на старуху-ведьму в остроконечной шляпе? На глазах у Тиффани фигура медленно растаяла.

И тут взметнулось пламя. Затрещали сухие стебли — огонь хлынул по полю им навстречу, словно рассвет; искры вспыхивали в небе новыми звёздами. Ветер набирал силу, и вновь послышался смердящий голос:

— Ты сгоришь! Ты сгоришь!

Ветер налетал шквалами, раздувая пламя, и вот уже по стерне, обгоняя ветер, неслась стена огня. Тиффани опустила глаза: зайчиха вернулась и без видимых усилий бежала наравне с ними. Она глянула на Тиффани и, высоко вскидывая лапы, помчалась прямиком навстречу огню, помчалась что было мочи.

— Бегите! — скомандовала Тиффани. — Огонь не обожжёт вас, если будете делать, что велю! Быстрее! Быстрее! Роланд, беги спасай Летицию! Летиция, беги спасай Роланда!

Огонь придвинулся почти вплотную. «Мне нужна сила, — думала Тиффани. — Мне нужна власть». В памяти всплыли слова нянюшки Ягг: «Мир меняется. Мир течёт. И в этом течении — сила и власть, моя девочка».

Свадьбы и похороны — это время силы… да, свадьбы!

Тиффани стиснула их руки ещё крепче. А вот и она. Потрескивающая, ревущая стена пламени…

— Прыгайте!

И едва они оторвались от земли, Тиффани пронзительно закричала:

— Скачи, потаскуха! Прыгай, стервец!

Она почувствовала, как Роланд с Летицией взмыли в воздух, — и тут накатило пламя.

Время замерло. Под ними пронёсся кролик, в ужасе улепётывающий от огня. Лукавец обратится в бегство, подумала Тиффани. Он побежит от огня, но огонь побежит за ним. А огонь движется куда быстрее полумёртвого тела.

Тиффани парила в шаре жёлтого пламени. Мимо проплыла зайчиха — совершенно счастливая в своей стихии. «Мы не так проворны, как ты, — подумала Тиффани. — Нас опалит жаром». Она поглядела направо и налево, на невесту и жениха; оба глядели вперёд, словно загипнотизированные. Тиффани подтянула их поближе к себе. Она всё поняла. «Мы с тобой сыграем свадьбу, Роланд. То есть я тебя поженю. Я же обещала».

Из этого огня она сотворит нечто невыразимо прекрасное.

— Убирайся обратно в преисподнюю, откуда ты пришёл, ты, Лукавец! — заорала Тиффани, заглушая гул пламени. «Скачи, потаскуха! Прыгай, стервец! — прокричала она снова. — Нарекаю вас мужем с женой наконец!» Это и есть свадьба, сказала себе она. Начало начал. И — на несколько кратких мгновений — здесь место силы. О да, место силы.