Евгения ИЗЮМОВА - Побег

Андреа всегда завидовал брату Анри, человеку порядочному и честному, доброму по натуре, который, в отличие от него, не только не промотал свою долю наследства, а приумножил ее. Андреа был младшим, с детства мечтал стать хозяином родового поместья, которое по праву старшего наследника принадлежало Анри, а теперь оно отойдёт Луи, чего, конечно, Андреа допустить не мог. И потому немало сил приложил к тому, чтобы убедить мечтательного и склонного к наукам юношу постричься в монахи. Так, наверное, и случилось бы, если бы трое неизвестных авантюристов не поступили на службу к королю Генриху Наваррскому, причём один из них как две капли воды похож на Луи. Эти проходимцы, судя по всему, узнали, кто убил отца настоящего Луи. Если они доберутся до Лавалетта, то узнают, что и Андреа де Моршан приложил к тому руки. И не люди герцога Майенского преследовали Ерофея и его друзей, а люди Андреа де Моршана, которому наплевать было на обоих королей, но зато весьма заботила судьба собственная. Но эти трое прохиндеев выворачивались из самых немыслимых ситуаций. Самозванец даже случайно попал в руки людей герцога, его пытали, но палачи не знали о его внешнем сходстве с Луи де Моршаном, потому просто выбросили в сточную канаву, надеясь, что сам умрёт, а он выжил. И вот они пробрались-таки в Париж, устроив грандиозный переполох у городских ворот, после чего растворились на Парижских улицах. И не знал Андреа де Моршан, что три ненавистных ему человека спокойно шагают по его собственным покоям во дворце Карла Майенского.

Ерофей, Гермес и Пьер тихо вошли в комнату Луи де Моршана. Пьер и Гермес встали так, чтобы в одно мгновение прижать руки-ноги молодого дворянина к постели. Ерофей же начал слегка трясти Луи за плечо, чтобы разбудить.

Луи раскрыл глаза и, увидев троих незнакомцев, сделал попытку вскочить с постели, но двое из них были начеку и тут же прижали его к кровати.

- Кто вы? - хрипло спросил Луи, глядя на заросшего бледного человека, стоявшего перед кроватью и стараясь показать, что не боится таинственных визитеров. Ему ответил тот, который удерживал ноги Луи. Рожа у него была разбойничья, и глаза - плутоватые:

- Твои друзья. И если дашь слово, что не будешь орать на весь дворец, мы тебя отпустим. Нам надо просто поговорить с тобой.

- Хорошо, - помедлив, ответил молодой человек. Он уже преодолел страх, потому что, несмотря на тщедушное сложение, обладал храбрым сердцем. - Даю слово дворянина.

То, о чём рассказали незнакомцы, вернее, говорил черноволосый кудрявый человек, у которого была самая разбойничья внешность, повергло молодого де Моршана в ужас: дядя, такой добрый к нему - убийца его отца!

- Я вам не верю! - воскликнул он, правда, весьма приглушённо и нерешительно.

- Правильно делаешь, - одобрил кудрявый. - Я бы на твоём месте тоже не поверил таким архаровцам, как мы. Но у тебя нет выхода. Или веришь нам, и мы тебя отводим к человеку, который про плутни Карла и твоего дяди знает лучше нас, или не веришь, и мы… - он красноречиво чиркнул ребром ладони по горлу. - Вопрос понятен? - он вытащил наполовину шпагу из ножен и со стуком отправил её обратно. - Нам, понимаешь, пора отсюда сваливать, но прежде надо восстановить справедливость по отношению к тебе, а мы тут кое-чего натворили, так что на тебя потом будут всех собак вешать, а ты - ни сном, ни духом.

Луи замотал головой, он вдруг предположил, что перед ним просто сонное видение, и вот сейчас проснётся, и не будет этой дерзкой троицы, которая явилась к нему в комнату среди ночи. Луи даже махнул рукой, прогоняя видение, и пробормотал:

- Может, я сплю? Тогда надо проснуться. А что надо сделать, чтобы проснуться? Встать и сходить в туалет.

- Ероха! - захохотал Гермас. - Да он такой же чудик, как и ты! Помнишь, как мы впервые встретились, ты тоже думал, что ты спишь!

- Немудрено, - посочувствовал Ерофей своему двойнику, сильно коверкая слова, - ты всегда являешься неожиданно, как чёрт из коробочки.

Упоминание о дьяволе богобоязненный Луи вынести не мог, поэтому вскочил на ноги, указывая на дверь:

- Прочь отсюда, богохульники, не смейте при мне упоминать богомерзкое имя сатаны!

Гермес оторопел: парень выслушал спокойно рассказ о смерти отца и взвился на дыбы при одном упоминании о чёрте. Нет, определенно, здесь все - чокнутые. Пьер, например, если при нём упомянуть дьявола, тоже весь дрожит, хотя запросто может зарезать любого, как барана, и рука не дрогнет. У Гермеса вдруг возникла забавная идея, и он спросил: